Фриц Гаузе - Кёнигсберг в Пруссии: история одного европейского города

В Светлое Воскресенье 1 апреля было по-весеннему солнечно. И в последующие дни стояла хорошая погода. Кёнигсбержцы совершали «прогулки» в ещё доступные для них пригороды. 6 апреля начался штурм. Город защищало 35 000 измотанных боями солдат, без достаточного вооружения и боеприпасов, наступавших было 250 000, имевших громадное превосходство в артиллерии и в авиации. По поводу результатов этого сражения никто иллюзий не строил.

Только лишь в эти дни в городе прекратилась гражданская жизнь. Школы закрыли 23, а университет 28 января. В подвале редакции «Восточно-Прусской газеты», где находились провиант Вермахта и около 600 гражданских лиц, спасавшихся от артиллерийского огня, с помощью на скорую руку установленных печатных станков были выпущены номера газеты «Крепость Кёнигсберг» и по последнему заказу городской администрации за несколько дней до капитуляции здесь отпечатали 10 000 талонов на молоко для грудных детей. Конечно же, задание являлось по сути столь же бессмысленным, как и его исполнение, однако эта нелепость выражает волю к самоутверждению. И городские ЗАГСы и судебные ведомства работали до самого марта. «Бобовый король» {150} 150 Бобовый король — см. званый «бобовый обед». «Общества друзей Канта», профессор Шумахер, 12 февраля, в годовщину смерти философа, в последний раз возложил на его могилу венок. Ему и его двум провожатым пришлось под артиллерийским огнём искать среди развалин дорогу к сгоревшему собору. В Новом театре постановки шли до самых последних недель. Давал концерты городской оркестр. Церковные службы проводились в наспех подправленных помещениях. Действовали службы здравоохранения и почта. Выдавались продовольственные карточки, но так как город покинули многие торговцы, их функции люди теперь брали на себя самостоятельно. Администрация города открывала магазины, закрытые на замки, и распределяла их запасы. Понятно, что в таких условиях случались воровство и грабежи. Полиция и Вермахт за всем уследить просто не могли. Однако такого рода беспорядки оставались в рамках чрезвычайного положения. Говорить о полном упадке морали нельзя. Гражданский порядок сохранялся в городе до тех пор, пока советская власть не создала свою разрушительную систему.

Удивительно, что и структуры Вермахта сохранились вплоть до капитуляции, и комендант, несмотря на отсутствие технических средств связи, всё ещё мог вести команду. Трое суток продолжались ожесточённые бои за крепость. Кольцо вокруг неё всё сжималось. Генерал Лаш предлагал, когда ещё имелась возможность, эвакуировать гражданское население и воинские части в западном направлении, но все его предложения отклонялись. Теперь же, когда момент был упущен, вышел приказ партии прорвать в ночь с 8 на 9 апреля блокаду в направлении Пиллау. Эта попытка не удалась. Гражданское население, собравшееся в тылу ударной группировки, вернулось обратно в горящий город. 9 апреля защищались лишь отдельные городские районы и укреплённые пункты. Их воля к сопротивлению всё ослабевала, так как руководить обороной стало невозможно. В этой ситуации Лаш решился на капитуляцию, хотя Гитлер и приказал ему драться до последнего. 30 000 солдат и 110 000 гражданских лиц должны были бы погибнуть в городе. Вечером 9 апреля Лаш капитулировал на почётных условиях, но ни одно из них не было выполнено. На рассвете 10 апреля все защитники отправились в страшный плен.

Гитлер был в бешенстве и приговорил Лаша к смертной казни. Решение о сдаче крепости после столь долгого сопротивления было, однако, оправданным, продолжать борьбу было бы бессмысленно. Здесь следует задать вопрос — имела ли в военном отношении защита Кёнигсберга вообще смысл и стоил ли он такого числа жертв? На исход войны она не оказала никакого влияния. Единственное, она помогла спастись бегством в Пиллау и дальше морем многим тысячам гражданского населения. И последнее: защитники лелеяли надежду о том, что они смогут беспрепятственно покинуть город, если они удержат его до конца всех военных действий, — примеров тому из прежних войн имелось предостаточно. К тому же во время осады в Кёнигсберге демонстрировался фильм «Кольберг» {151} 151 Фильм «Кольберг» — так называемый «держаться-до-последнего» — фильм реж. Файта Харлана, поставленный в конце 1944 г. по приказу министра пропаганды Гёббельса. Темой фильма был исторический факт защиты города Кольберга в Померании в 1806 году против французов: защитники не сдались до заключения Тильзитского мира. Фильм с февраля 1945 года показывали на фронтах. . Никто не хотел видеть, что в этой войне солдатское достоинство и честь потеряли своё значение и смысл.

Возможно, что и были дисциплинированные советские воинские части. Кёнигсбержцы таких не видели. Они познали только толпы распоясавшихся извергов, охваченных местью, учинивших грабёж, воровство, изнасилования, поджоги, без признаков какого-либо порядка и здравого смысла. Многие известные кенигсбержцы предпочли добровольно расстаться с жизнью, чем быть беспомощно отданными на произвол опьянённому победой врагу. Тысячи подверглись ужасным истязаниям, немало было и убито. В мероприятиях, с которых новые власти начали укрепление своего господства, не просматривалось никакой системы. Во всём царил абсолютный произвол. Всё, что до сих пор было смыслом жизни и социального устройства, перестало существовать; всё стало добычей победителей: собственность и жильё, семья и друзья, сама жизнь. Безумием, имевшим своего рода методическую последовательность, являлись беспорядочные сборы мужчин, женщин и детей, которых толпами бесцельно прогоняли по окрестностям, демонстрируя так называемые «пропагандистские марши». Тех, кто не поспевал за колонной или по дороге падал, убивали или оставляли на произвол судьбы. Так погиб в придорожной канаве славист профессор университета Ханс Майер. Его последняя лекция за несколько недель до этого была посвящена Достоевскому. Выживших после этих маршей русские содержали в лагерях, как пленных, на голодном пайке и без определённого срока, например, в ротенштайнских казармах. Других отправляли из города в Штаблак или Инстербург. Многие были оставлены на произвол судьбы и погибли от голода и болезней.

Советские власти использовали в своих целях некоторых немецких коммунистов, доносивших на своих сограждан, хотя в душе они и презирали их; они не стали создавать в Кёнигсберге немецкую администрацию, а с самого начала заменили её системой местных русских комендатур, которым подчинялись и немцы. Это не означало, что комендатуры проявляли человеческую заботу о беззащитных людях, попавших к ним в руки; в первую очередь их использовали, как рабочую силу для нужд оккупационных властей. Для многих это было спасением от голодной смерти. Немцы и немки работали на нового хозяина в пекарнях, кузницах, столярных и пошивочных мастерских, на электростанциях и мельницах, в бригадах по уборке улиц, сначала за продукты питания, а затем и за деньги. При этом с течением времени возникали даже хорошие отношения с русскими начальниками, так как немецкие специалисты высоко ценились; но это было скорее исключением.