Евгения Иванова - Ад-184 [Советские военнопленные, бывшие узники вяземских «дулагов», вспоминают]

Очень душевные и глубокие по содержанию торжественные мероприятия, митинг на мемориале, встреча в Литературном салоне, поездки по лазаретам — одним словом, все организовано на высоком уровне. Я благодарю всех за истинную поддержку и помощь, беспокойство и чуткость.

Земной вам поклон!

Александр Иринцеев, племянник Иринцеева Федора Имхеловича Усть-Орда Иркутской области — Республика Саха (Якутия)»

Из письма Валуховой Ларисы Николаевны, члена Ростовского областного клуба «Память-Поиск», зам. командира поискового отряда «Звезда» Неклиновского района Ростовской области.

«7 февраля в местной газете было опубликовано наше объявление с просьбой откликнуться родственников старшего сержанта Андрея Евстафиевича Зенкова, погибшего в годы Великой Отечественной войны.

На заметку о военнослужащем почти сразу пришли отклики. В редакцию пришла Наталья Николаевна Канаева. Жительница хутора Дубровского рассказала, что Андрей Евстафиевич Зенков — родной дядя ее мужа. Сестра солдата Канаева Мария Евстафиевна (1921 г. р.) 44 года проработала учителем. Ветеран труда и заслуженный учитель, бабушка Маша умерла в 2011 г. А мать солдата звали Ермакова Агафия Фолегонтьевна. Сохранилось свидетельство об окончании ею церковно-приходской школы. Работала Агафия заведующей пекарней, на собраниях была первой, грамотной и пробивной казачкой. В семье Зенковых было пять детей: старший Андрей (1916 г.), Евдокия (1917 г.), Мария (1921 г.), Александра, Михаил (1928 г.). Жили они в хуторе Нижне-Ермаковском, сейчас это хутор Антиповский Шолоховского района.

В последнем письме Андрей Зенков писал: их часть везут на поезде по направлению к Вязьме. Больше от Андрея не было ни весточки. Уже после войны встретили родные в Дударевке ветерана, который видел старшего сержанта Андрея Зенкова, попавшего в окружение со своим отделением — 15 солдатами. Андрей вскочил к знакомому хуторянину на подножку машины: „Голодный я. Мы попали в окружение, нет у тебя чего-нибудь поесть?“. Тот отдал ему свой хлеб. И потерялась ниточка. Мать так и не узнала ничего об участи сына, но много лет ждала его, надеялась, что остался жив ее первенец.

Сохранилась фотография 1940 г. с надписью: „Сестричке Шуре от Андрея“. Судя по надписи, танковая часть РККА, где служил наш земляк, стояла в г. Калинине (теперь это Тверь). Это было еще во время срочной службы. А потом была война.

Уже намного позже прочитали родные в Книге памяти, что числится Андрюша без вести пропавшим. А о том, что 26-летний солдат погиб в немецком плену под Вязьмой в начале 1942 г., они узнали только из нашей газеты. После появления объявления о розыске родных солдата еще несколько хуторян звонили Наталье Николаевне Канаевой: в Антиповском помнят Андрея Зенкова. Младший брат солдата, Михаил Евстафьевич Зенков (1928 г. р.), живет в ст. Вешенская у дочери, Фроловой Натальи Михайловны».

Из воспоминаний Крапивской Беллы Элевны, дочери ополченца 18-й сдно Ленинградского района г. Москвы Крапивского Эли-Идла Овсеевича (1908–1942, лазарет № 1 «Дулага-184»).

«Мне хотелось бы поделиться воспоминаниями о близких и родных моему сердцу людях. Прошло столько лет со времени окончания Великой Отечественной войны, а душа болит до сих пор.

Особенно душа всколыхнулась, когда побывала 25–26 октября 2008 г. в г. Вязьме Смоленской области на месте немецкого пересыльного лагеря, где в невероятных условиях умирали от холода и голода наши военнопленные, которых оккупанты пригнали в город. Наши бойцы сражались с фашистами до последней возможности. Вечная слава погибшим героям! Пусть земля им будет пухом.

Было очень тяжело находиться на Смоленщине, но я рада, что побывала там и узнала горькую правду о том, как сражался и как погиб мой отец.

Я, Крапивская Белла Элевна, родилась 30 января 1941 г., коренная москвичка, жила с родителями на Большой Бронной улице в доме № 21 в прекрасной коммуналке, где было 70 соседей, 22 комнаты, огромный коридор, печка, дрова, один туалет, одна большая кухня. Двери не закрывались. Замечательные люди жили! Дом у нас был легендарный. В доме жил композитор Эшпай с семьей. Его песня „Сережка с Малой Бронной и Витька с Моховой… “ [175]— это песня о нашем доме, просто для рифмы взята Малая Бронная.

А через двор в доме напротив жил Исаак Осипович Дунаевский с семьей. Жили дружно, весело, хотя и бедно, делились последним.

Мама с отцом поженились в 1939 г., а в 1941 г. началась проклятая война. Мне было 5 месяцев, когда отец 23 июня 1941 г. ушел на фронт — с народным ополчением, красноармейцем. В фильме „Офицеры“ комэск говорит замечательные слова: „Есть такая профессия — Родину защищать!“

Мама с грудным ребенком была эвакуирована в г. Стерлитамак, в Башкирию. Ей так не хотелось уезжать из Москвы, она говорила: „А вдруг отец заедет?“ И как чувствовала! В июле 1941 г., когда мы уехали в Башкирию, отец прибежал домой на Большую Бронную. Он был легко ранен в голову. Соседи сказали ему, что мы эвакуированы. Отец взял наш адрес и написал нам три письма: „Вернусь с Победой! Береги доченьку!“ Но случилось несчастье — у мамы украли сумку, где были карточки и письма отца.

А в декабре 1941 г. мы получили извещение, что отец пропал без вести. Моя мама — очень мужественный человек. Как она, бедная, пережила такое горе, а я была грудным ребенком…

Жили в эвакуации очень трудно, мама работала в колхозе, голодали, я много болела — диспепсией, трахомой, все говорили, что ребенок умрет. Мама меня выходила. В 1944 г. мы выехали в Душанбе к сестре мамы. Мама везла меня и большой мешок соли.

После войны в 1945 г. мы вернулись домой. Соседи сохранили нам комнату. Мы с мамой очень долго искали отца, ждали, писали С. С. Смирнову, автору книги „Брестская крепость“. Ответ был один: „Пропал без вести“.

Мама была два года замужем, а осталась солдаткой навсегда. Очень любила отца. Мы его ждали и надеялись, что он вернется.

Тогда по улице Горького (теперь Тверская) еще ходил трамвай. А вокруг памятника Пушкину ходил огромный игрушечный черный кот, и звучали пушкинские строки: „У Лукоморья дуб зеленый…“ В начале Большой Бронной в магазине „Прага“ продавались такие вкусные вещи! Мы покупали котлеты по 6 копеек — а запах!

Весь коридор их ел, они были вкусные, как и французские булки. А во дворе дома был рынок — там продавалась ряженка, картошка, которая пахла картошкой, если это была курица, то она пахла курицей, а охотничьи колбаски, а ледяная рыба из Елисеевского магазина, или дунайская селедка с жирной спинкой, такая нежная… Все имело свой вкус.