Анатолий Тарас - История подводных лодок, 1624–1904

Правда, в 1690 г. Папен первым в мире изобрел паровую поршневую машину, у которой вода кипятилась и охлаждалась в рабочем цилиндре. А в 1708 г. он спроектировал первый в мире пароход, где 4 цилиндра с поршнями работали на два гребных колеса. Но к подводному судостроению эти замечательные изобретения не имеют никакого отношения.

Русский плотник Ефим Никонов из подмосковного села Покровское в 1718 г. подал прошение царю Петру I (1682–1725), в котором утверждал, что «сделает он к военному случаю на неприятелей угодное судно, которым на море в тихую погоду будет из снаряду разбивать корабли хотя б десять или двадцать, и для пробы тому судну учинить образец… под потерянней живота, ежели будет неугодно».

Этот любопытный документ сохранился в архиве, но государь на него ответа не дал.

Тогда неграмотный изобретатель-самоучка в 1719 году продиктовал писцу новое прошение на имя царя-батюшки, в котором, жалуясь на притеснения и обиды «людей чиновних, дьяков и старост», вновь заявил, что может построить судно, способное идти в воде «потаенно и подбити под военный корабль под самое дно». Получив второе письмо, Петр приказал направить Никонова в Санкт-Петербург «для пробы потаенного судна Морель для хождения под водой» [9] Никольский В. Фультон. — М., 1937, с. 113. . Царь лично беседовал с изобретателем, после чего приказал ему, «таясь от чужого глазу», построить сначала действующую модель подводного судна: «не в такую меру, которым бы в море подойтить под корабль, но ради показания и в реке испытания».

31 января 1720 г. в соответствии с распоряжением царя, Адмиралтейств-коллегия приняла решение:

«Крестьянина Ефима Никонова отослать в контору генерал-майора Головина и велеть образцовое судно делать, а что к тому надобно лесов и мастеровых людей по требованию оного крестьянина Никонова отправлять из упомянутой конторы».

Модель строили на площадке Обер-Сарваерской верфи в Санкт-Петербурге.

Работы начались в феврале 1720 г. Спустя 13 месяцев, в марте 1721 г., модель была готова. Ее испытания состоялись летом того же года, в присутствии царя Петра. Хотя они прошли далеко не удовлетворительно, Никонову было велено начать строительство «потаенного огненного судна большого корпуса» на стапеле Галерного двора (верфи) в Санкт-Петербурге.

Детального описания его проекта, равно как и чертежей, не осталось (вряд ли они вообще существовали). Известно лишь, что это было деревянное судно длиной примерно 6 метров, напоминавшее обычный морской бот, но снабженное выпуклой крышей и обитое медными обручами («для крепости»).

Подводная лодка «Морель» именовалась «огненным судном» потому, что ее вооружение состояло из нескольких «зажигательных труб», т. е. устройств, похожих по принципу действия на огнемет разового действия (типа пресловутого «греческого огня»). Сохранился документ Адмиралтейств-коллегий, в котором сказано: «В Главную артиллерию послать преморию и требовать, дабы к потаенному судну десять труб медных повелено было порохом начинить и селитрою вымазать от артиллерии…» [10] «Материалы для истории русского флота». СПб, 1867, часть IV, с. 401. В конце 50-х гг. XX века в Севастопольской морской библиотеке была обнаружена инструкция, составленная лично Петром Великим, о способе применения на русских фрегатах медных зажигательных труб.

Видимо, такую трубу (или несколько труб) предполагалось установить вдоль палубы субмарины и снабдить механизмом для подъема под углом возвышения к горизонту. Лодка скрытно подойдет к вражескому кораблю, выдвинет конец трубы на поверхность воды и подожжет его «огненным составом».

К осени 1724 г. «потаенное судно» было построено. Его испытания, проведенные в присутствии царя Петра, закончились неудачно. Оно камнем пошло на дно, ударилось о грунт и проломило днище. Петр велел изобретателю исправить повреждение и укрепить корпус судна, а также объявил, чтобы Никонову «никто конфуза в вину не ставил».

Никонов исправил повреждения, однако 25 января 1725 г. царь-новатор умер. Изобретатель лишился своего покровителя. Все же, несмотря на различные препятствия, он довел ремонт до конца. Весной 1725 года лодка вторично была спущена на воду. Но в ее корпусе опять обнаружилась течь и ее снова вытащили на берег.

Любопытно, что в ответ на запрос Адмиралтейств-коллегий о возможности испытаний «потаенного судна» после нового ремонта, Никонов прямо заявил, что действовать так, как он сам обещал царю-батюшке, «Морель» не сможет, ибо «оное сделано только для пробы, как дух переводить».

Последние испытания подводной лодки Никонова состоялись в 1727 г. Они тоже не дали положительных результатов и дать не могли. Известный историк отечественного подводного флота Г. М. Трусов (1889–1960) вполне обоснованно отметил в этой связи: «Судно было слишком примитивным для плавания под водой, а тем более для того, чтобы поражать корабли противника огневыми средствами» [11] Трусов Г. М. Подводные лодки в русском и советском флоте. Л., 1963, с. 22. .

Разочарованное подобным исходом дела, морское начальство приказало поместить «потаенное судно» в амбар под замок, подальше от «чужого глазу». Там оно хранилось многие годы, пока постепенно не сгнило. Изобретателя же в январе 1728 г. разжаловали из мастеров в рядового плотника и отправили на Астраханскую верфь [12] Итак, «самодуры-крепостники» ограничились тем, что убрали с глаз долой горе-изобретателя, морочившего им голову в течение 10-и лет. Для сравнения отметим, что в «самом гуманном в мире» социалистическом государстве инженера Ф. В. Щукина казнили всего лишь за то, что спроектированная и построенная им сверхмалая подводная лодка «Пигмей» (кстати говоря, первая в СССР) оказалась несколько хуже, чем того хотелось заказчику. .

Его вполне справедливо обвинили в следующем:

«По подаче того своего прошения через десять лет не токмо такого судна, ниже модели к тому делу действительно сделать не мог, которое хотя и строил из адмиралтейских припасов и адмиралтейскими служителями и на строение тех судов употреблена из адмиралтейских доходов не малая сумма, но оная по пробам явилась весьма не действительна.

Судно пробовано-жь трижды и в воду опускивано, но только не действовало за повреждением и течькою воды». [13] Национал-патриоты от истории делают «стойку на ушах», пытаясь доказать приоритет Е. Никонова в области подводного судостроения. Дескать, его лодка была чудом техники XVIII века. Невежественному плотнику-самоучке они приписывают изобретение прочного корпуса, разделенного на отсеки с водонепроницаемыми переборками между ними, балластных цистерн, клапанов для впуска воды, водоотливных поршневых насосов, проницаемого легкого корпуса, шлюзовой камеры, водолазного снаряжения, ракеты в металлическом корпусе и ряда других устройств! (См., например, статью Ю. Никитина «Первая подлодка» в журнале «Морской сборник» № I за 1994 год, с. 80–85.) Конечно, отсутствие детальных описаний и чертежей дает простор для полета фантазии. Однако сохранились подлинные документы, свидетельствующие о полной непригодности лодки Никонова даже к регулируемому погружению, не говоря уже о подводном плавании и боевом применении. (См. «Материалы для истории русского флота», часть IV, 1867 г. и часть V, 1875 г.) Ничего удивительного в этом нет. Несомненно, что Никонов не умел производить расчеты и строил свое «потаенное судно» на глазок. Некоторых, весьма скромных успехов в подводном судостроении раннего периода удалось добиться лишь профессиональным механикам и инженерам, таким как Ван Дреббель, Папен, Бушнелл, Фултон, Шильдер. Самоучек обычно ждала неудача, а то и гибель во время испытаний.