Рональд Кларк - Рождение бомбы

Письмо начиналось с описания работ физиков-ядерщиков за последние несколько месяцев. «Это новое явление,— говорилось в нем,— может навести на мысль об изготовлении соответствующих бомб... обладающих чрезвычайной мощностью. Одна такая бомба, доставленная на борту корабля в порт и взорванная там, может отличнейшим образом уничтожить и весь порт, и все, что есть на прилегающей к нему территории. Однако такие бомбы могут оказаться чересчур тяжелыми для транспортировки по воздуху». В письме далее указывалось, что залежи природного урана в Соединенных Штатах бедны как по количеству, так и по качеству, и рекомендовалось, чтобы президент распорядился о создании надежных запасов урана и об организации ускоренных поисков.

В истории бомбы это письмо представляет интерес благодаря выраженным в нем общим взглядам на подобное оружие и соображениям о его весе. Эйнштейн не предлагал объявить такую бомбу вне закона, а, наоборот, советовал ее изготовить как можно скорее в странах, где нет тоталитарного режима. Ядерная бомба рассматривалась просто как разновидность оружия, более мощная, конечно, но не отличающаяся по характеру от всего того, что люди изобрели в течение веков для уничтожения друг друга как можно быстрее и с меньшими затратами физических усилий.

Поэтому к лету 1939 г. ученые в Соединенных Штатах были активными сторонниками исследований в области ядерного оружия, хотя правительство и не обращало внимания на их советы. Во Франции правительство поддерживало работы Коллеж де Франс, в то время как в Германии непонятная летаргия, казалось, сдерживала исследования в области военных приготовлений.

Теперь своевременно задать вопрос: а что же происходило в Британии?

Именно в Британии вскоре после окончания первой мировой войны Резерфорд «расщепил атом». Именно в Британии твердо и неуклонно, хотя временами и бессистемно, развивалась Кавендишская лаборатория, слава о которой распространилась по всему миру. Именно здесь Чедвик открыл r 1932 г. нейтрон, а Кокрофт и Уолтон несколькими месяцами позже впервые осуществили искусственное превращение атома. Резерфорд под конец своей жизни повторял, что «наука интернациональна и должна оставаться таковой». В течение двух десятилетий, заканчивавшихся в 1939 г., британские физики вносили свой вклад в исследование нового мира, который начал открываться в 20-х годах. Все это заставляло думать, что Британия, на которую, как и на Францию, уже упала разрастающаяся тень войны, со всей поспешностью исследовала возможности изготовления ядерного оружия.

Но дело обстояло не так. Соединенные Штаты были слишком далеки от опасности, Британия же слишком близка. Тизард высоко оценил возможности ядерного деления и убедил британское правительство в их важности. Но исследование урановой бомбы потребовало бы внимания опытнейших физиков. А эго были как раз те самые люди, которые уже занимались разрешением проблемы нового устройства, весьма нужного не для победы в каком-то проблематическом будущем, а для того, чтобы выжить послезавтра. Это новое устройство было «магическим глазом», или радаром, как его позднее назвали. Сконструировали его в Исследовательской организации по радио под руководством проф. Эпплтона, который впоследствии лично участвовал в разработке атомного оружия. Радар, появившись в результате настойчивых подталкиваний со стороны Р. Ватсон-Ватта, проходил младенческие стадии и под наблюдением нескольких правительственных комитетов, возглавлявшихся Тизардом, вырос из чисто физического прибора в весьма существенное для британской обороны средство.

Зимой 1934/35 г. министерством авиации был создан комитет для научных исследований в области противовоздушной обороны, известный под кратким названием «комитет Тизарда». Его создали отчасти в результате письма проф. Линдеманна в газету «Таймс», настаивавшего на том, что пора начинать исследования всей проблемы в целом. Впоследствии организовался Комитет имперской противовоздушной обороны, в состав которого входил Черчилль. Было решено, что комитет Тизарда будет ему докладывать по всем вопросам так же, как и министерству авиации. В то же время Линдеманна ввели в состав комитета Тизарда, в результате чего (и это почувствовали некоторые члены комитета Тизарда) Линдеманн благодаря тесной дружбе с Черчиллем мог проводить свои идеи через имперский комитет. Эта необыкновенная ситуация привела к временному уходу Линдеманна из комитета Тизарда и положила начало серьезным разногласиям между ними. Она не прошла бесследно и сказалась на разработке проекта бомбы в Британии в начале 40-х годов.

Способ, каким группа экспертов Тизарда (Комитет министерства авиации по научным исследованиям способов ведения воздушной войны, как он назывался в 1938 г.) неофициально мобилизовала британских физиков, достаточно ясен из описания, данного Кокрофтом, которого в начале 1938 г. пригласили обсудить некоторые вопросы с Тизардом. «Мы встретились за завтраком в Атенеуме [3] Атенеум — литературный клуб в Лондоне.— Прим, перев. , и там он рассказал мне относительно новой секретной аппаратуры для обнаружения вражеских самолетов,— рассказывает Кокрофт.— Эта аппаратура была довольно капризной и требовала искусных специалистов для обслуживания. Тизард спросил меня, не могли бы мы — люди Кавендишской лаборатории — взять на себя обязательство прийти и действовать, когда вспыхнет война. Он говорил также о больших надеждах, связанных с областью коротких радиоволн, и предлагал нам об этом подумать».

В конце концов Кокрофт и группа работников из Кавендишской лаборатории посетили Баудсэй — имение на восточном побережье (здесь сооружалась первая действующая модель радара, известная тогда под сокращенным названием РДФ). «Там мы встретили Ватсон-Ватта, который ознакомил нас с РДФ,— вспоминает Кокрофт.—Нам рассказали об основных элементах импульсной техники; продемонстрировали, как определять направление самолета и его высоту, и поделились мыслями о том, каким путем можно установить радары на самолетах для обнаружения надводных кораблей и других самолетов и как изготовить наземные установки для управления огнем артиллерии. Нам показали станцию обнаружения с ее деревянной почти стометровой башней. В поле мы видели самую первую зенитную артиллерийскую установку с радаром. Мы уехали взволнованные этим первым знакомством с новой военной техникой».

Все это происходило в 1938 г. В начале 1939 г. физики из Кавендишской и Кларендонской лабораторий занялись разрешением проблемы радара. Ватсон-Ватт приезжал в кавендишский коллектив, где обсуждал способы создания помех, с помощью которых противник мог попытаться парализовать действие новой аппаратуры. «Мы придумали миниатюрные баллоны для того, чтобы выбрасывать их тысячами и создавать помехи работе аппаратуры, и всякие другие вещи... В 1943 г. мы использовали все это против врага»,— поясняет Кокрофт. Многие аналогичные разработки велись в Оксфордском и других университетах, где физики энергично трудились над решением проблем, разраставшихся вместе с расширением возможностей радара.