Юрий Борисов - Дипломатия Людовика XIV.

Рука держит перо. Она гибкая, как у музыканта, привыкшего касаться нежных стоун скрипки или виолончели. А может быть, это рука опытного любовника, знающего толк в ласках. Замысел художника открывает простор для разных предположений. Изящество руки не обманывает: чувствуется, что она способна и уверенно подписать государственную бумагу, и крепко держать шпагу в бою.

Вглядываюсь в портрет. И одна мысль не выходит из головы. Этому человеку ведомо все человеческое: власть и падение, богатство и нищета, честность и интрига, любовь и измена, дружба и вражда. Кого же нарисовал Шарль Лебрен? Никола Фуке.

Отец Никола — Франсуа Фуке, судовладелец в Бретани, торговавший с колониями, имел большую семью: 16 детей, из которых выжили 12 (пополам — мальчики и девочки). Содержать такую семью нелегко во все времена. Непростым делом это было и для Франсуа, занимавшего с 1663 года скромный пост президента судебной палаты Арсенала — суда с широкой юрисдикцией.

Никола прошел долгий путь государственного чиновника. Советник в парламенте города Меца. Вначале простой армейский интендант, а затем интендант провинции Дофине по вопросам финансов и полиции. Он имел широкие связи, переписывался с кардиналом Ришелье и от него получил разрешение на освоение колоний — мыса Нор, Гвианы и Мадагаскара.

18 лет прослужил Никола кардиналу Мазарини. И когда кардинал после недолгого изгнания вернулся в Париж в феврале 1653 года, то назначил сразу двух сюринтен-дантов финансов: Фуке и Сервьена. Первый отвечал за доходы государства, второй — за расходы. Именно Никола пользовался доверием банкиров Франции и других стран Европы и под свои личные обязательства получал огромные суммы 1.

Формально Фуке был подотчетен только королю, а фактически — Мазарини. Кардинал хищнически обогащался с помощью сюринтенданта и ко времени своей смерти обладал многомиллионным состоянием 2.

Фуке не только распоряжался финансами королевства, он занимал и высокий пост генерального прокурора парламента Парижа. После канцлера (главы судебного ведомства в стране) это была следующая по значению должность во французской администрации.

Задолго до начала личного правления Людовика XIV против Фуке выступили могучие силы. Прежде всего сам Мазарини. Лицемерный итальянец вел двойную игру. С одной стороны, он осыпал похвалами министра и с его помощью делал деньги, с другой — в беседах с доверенными людьми критиковал Фуке, смелого, преуспевающего, уверенного в себе. Кардинал не любил и побаивался сюринтенданта больше, чем известного своей подлостью канцлера Пьера Сегье; больше, чем сверхосторожного государственного секретаря по военным делам Мишеля ле Телье и изощренного в интригах государственного секретаря по иностранным делам Ломени де Ьриена. По сведениям современников, не подтвержденным документами, кардинал незадолго до смерти рассказал Людовику о злоупотреблениях Фуке и даже подготовил записку по этому поводу.

Мазарини настраивал против Фуке и Анну Австрийскую. Но министр вел ее финансовые дела, снабжал деньгами и считал, что это дает ему право на поддержку королевы-матери. Сюринтендант ошибался. Он ошибся вдвойне, попытавшись объясниться с ней. В ходе беседы министр осмелился намекнуть Анне, что получал сведения интимного характера от ее придворных. Королева была оскорблена: самонадеянный делец не только знал ее долги, но и вторгся в сферу личных отношений.

Однако главным противником Фуке был Жан Батист Кольбер, занимавшийся вопросами промышленности, торговли, флота и видевший в сюринтенданте удачливого и опасного конкурента.

Умный, тонкий и наблюдательный Кольбер изо дня в день подбирал компрометирующие Фуке материалы, ждал своего звездного часа, чтобы нанести смертельный удар по беспечному противнику. Кольбер изучал кипучую деятельность финансового бога. Он даже тайно посетил Во-ле-Ви-конт. Однако Фуке до поры до времени оставался в безопасности. Как генеральный прокурор Парижского парламента, он был хранителем завещания Мазарини, состояние которого — 14 миллионов ливров, хранившихся в подвалах Венсенского замка, — после смерти кардинала принадлежало Людовику XIV. Даже для богатейших монархов Европы это была астрономическая сумма 3.

В своей ненависти к Фуке Кольбер был не одинок. Он нашел союзника в лице генерального адвоката Талона. Это были два совершенно различных человека: изящество и неопрятность; богатство и скопидомство. Талон «носил поношенную, грязную одежду; жил скромной жизнью, с ничтожной женщиной, под надзором высокомерной и сварливой матери» 4, — писал французский историк Лер.

Опасности таились для Фуке и в его собственной семье. Один из братьев сюринтенданта, Базиль, вел борьбу против благодетеля и опоры семьи. Базиль был человеком завистливым, озлобленным, недовольным всем на свете, и прежде всего своими доходами, которые он считал более чем скромными — 150 тысяч ливров в год. Разумеется, в сравнении с деньгами, которыми ворочал Никола, это была капля в море. Разумный человек оставил, бы цезарю — цезарево, не забывая о том, что всякое здание, в том числе и семейное, требует надежного фундамента. Увы, Базиль был слеп и глух к доводам разума. Однажды в январе 1661 года он встретил в Лувре Никола и стал публично обвинять брата в воровстве, в расходовании 30 миллионов ливров на строительство и в принуждении женщин (он бесцеремонно назвал их имена) к сожительству. Но и на этом Базиль не остановился и все свои обвинения повторил Мазарини, Вот уж, поистине, избавь нас Бог от неразумных родственников! В начале личного правления Людовика XIV положение сюринтенданта казалось прочным. Он принимал участие в обсуждении международных дел. Король поручил финансисту ряд сложных дипломатических переговоров.

Фуке достиг соглашения о женитьбе английского короля Карла II Стюарта на португальской принцессе. Это означало, что Португалия займет антииспанскую позицию. Он обсуждал с англичанами вопрос о продаже Франции Дюнкерка.

Сюринтендант, умело используя деньги и искусство обращения с женщинами, добился, что польский король Ян Казимир (царствовал в 1648—1668 гг.) назвал своим преемником герцога Энгиенского, племянника Анны Австрийской. Фуке достиг своей цели с помощью польской королевы, француженки Марии Элеоноры Гонзаг, оказывавшей большое влияние на своего супруга.

Вел Фуке и переговоры о продлении франко-шведского союза, о подписании торгового договора с Голландией. Оба эти орешка разгрызть оказалось нелегко. Но финансист-дипломат показал себя человеком гибким и настойчивым. Это поняли и при дворе. "Распространились слухи, что молодой король назначит Фуке первым министром или канцлером. События, однако, приняли иной оборот.