Юрий Борисов - Дипломатия Людовика XIV.

Но для Людовика XIV и его военного министра никакие моральные аргументы не являлись препятствием для осуществления агрессивных, захватнических замыслов. Пример — политика «воссоединений» (от французского слова «реюньон»), одним из инициаторов которой был Лувуа. Идея казалась простой и эффективной. Специально созданные Объединительные палаты в парламентах Меца, Безан-сона и других городов изучали старые договоры Франции с ее соседями и устанавливали «зависимости» тех или иных чужеземных районов, городов, селений от уступленных некогда французам земель. Затем владельцев «спорных» территорий приглашали для защиты своих прав. Они либо не являлись по вызову, либо требовали различного рода компенсаций. В итоге французы мирным путем прихватили полунемецкое графство Монбельяр, герцогство Цвейбрюкен в Пфальце, являвшееся собственностью шведского короля, и другие территории. Некоторые из французских приобретений находились в нескольких километрах от германских городов Кобленца и Майнца.

Волна протестов прокатилась по империи Габсбургов. И Людовик XIV вынужден был отказаться от разбойничьих методов решения территориальных вопросов. Правда, ненадолго. В 1687—1688 годах французские войска по приказу Лувуа огнем и мечом прошлись по городам и деревням Пфальца, расположенного по левому берегу Рейна, на север от Эльзаса. «Вопреки нашим собственным интересам и военным соображениям были сожжены большие города: Вормс, Спейер, Гейдельберг, много других, менее значительных, самые богатые и самые лучшие районы в мире. В своих опасных намерениях мы дошли до того, что запретили сеять по обе стороны Мааса» 25, — писал герцог Вилар, маршал Франции.

Одной из основных черт Лувуа была жестокость. Именно по его приказам французские войска бесчинствовали на германской земле, опустошали города и деревни, расправлялись с населением. Эти злодеяния восстановили против Франции всю Европу. А Лувуа требовал все новых репрессий. Он, например, настойчиво предлагал королю сжечь Трир. Дважды получив отказ, он на третий раз заявил Людовику, что отдал приказ об уничтожении города. Разгневанный монарх с каминными щипцами в руках бросился на своего министра, под страхом смерти требуя от него немедленно остановить очередную кровавую расправу. Правда, Лувуа еще не успел привести свое жестокое намерение в исполнение: гонец ждал сигнала, чтобы отправиться с приказом министра в путь. Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения монарха. Некоторые французские историки утверждают, что в тот самый день, когда 50-летний Лувуа скоропостижно скончался, был заготовлен королевский приказ о его аресте и заточении в Бастилию.

Вначале Лувуа похоронили в Доме инвалидов. Но, видимо, Людовик XIV и его окружение сочли это место слишком престижным для министра, и в январе 1699 года гроб перенесли в мавзолей в церкви капуцинов на Вандомской площади. Церковь впоследствии разрушили, чтобы проложить дорогу по улице Мира. Останки покойного предали земле в церкви при больнице Тонер в Париже. Здесь же находится памятник — фигура спящего Лувуа из белого мрамора. Стоя на коленях, молится женщина, подняв глаза к небу. Это жена Лувуа Анна де Сувре. У основания — две бронзовые фигуры: Мудрость и Бдительность. Обладал ли военный министр Людовика XIV этими необходимыми для государственного деятеля качествами? Увы, далеко не в полной мере.

«Никогда, возможно, небо не соединяло в одной женщине столько добродетелей, более высокого происхождения, больше нежности к своим детям, больше любви и уважения к своему мужу» 1. С трудом верится, что эти слова были написаны человеком, для которого измены законной супруге в течение многих лет были нормой поведения, — Людовиком XIV.

Король восхищался законной супругой... История знала немного подобных примеров. И правда, королева заслуживала доброго слова, что в истории случалось не так часто. Молчаливая, сдержанная, не склонная к интригам, воспитанная в строгих правилах испанского двора, она не доставляла забот ни своему мужу, ни придворным. Наоборот, королева была «козырной картой» в большой династической игре. Испанский двор не выполнил одного из важнейших условий ее брачного контракта: не выплатил Франции 500 тысяч экю за отказ Марии Терезии от ее наследственных прав на корону Испании. Кроме, того, кортесы должны были дать согласие на отречение королевы от престола. Но они даже не обсуждали этот вопрос.

Отец Марии Терезии — испанский король Филипп IV умер в 1665 году. К этому времени Соединенные провинции северных Нидерландов (главная из них — Голландия) существовали как независимое государство с площадью в 25 тысяч квадратных километров и населением, не превышавшим 2 миллионов человек. В состав южных провинций Нидерландов, оставшихся под властью Испании, входили Фландрия, впоследствии — Бельгия (города Брюссель, Рент, Брюгге, Куртрэ, Лилль, Дуэ, Сент-Омер, Турне) и провинция Брабант.

У Филиппа IV остались дочь от первого брака — Мария Терезия и сын от второго брака — Карл II. Кто лее должен был унаследовать престол? Ответ дали французские юристы и дипломаты. Это были люди опытные и изобретательные. Они установили, что, согласно обычаям, существовавшим в провинциях Намюр и Брабант, дети от первого брака, независимо от их пола, получали полностью или частично имущество родителей, без учета интересов наследников от последующих браков (так называемое деволюционное — наследственное — право). В Париже игнорировали, правда, важнейшее обстоятельство: это право применялось только в отношении простого люда. Оно не распространялось на знать, а тем более на коронованных особ. Тем не менее Людовик XIV от имени своей жены потребовал основную часть провинций Брабант и Эно, треть Франш-Конте и четверть Люксембурга.

Сомнительные правовые доводы подхватила королевская пропаганда. Появились на немецком и латинском языках памфлеты французского резидента в Страсбурге Фришмана, доказывавшие, что отказ Марии Терезии от испанского трона не имел законной силы. Получил широкое распространение и знаменитый памфлет «Договор о правах королевы», приписываемый либо одному из секретарей Тюренна, либо Антуану Билену, адвокату Парижского парламента, связанному с Кольбером. При участии государственного секретаря по иностранным делам Лиона памфлет перевели на несколько языков — испанский, немецкий, латынь. Его посылали правителям европейских государств, получавшим деньги от Людовика XIV. От них ждали благоприятных отзывов 2.

Разумеется, даже самые умные и тонкие памфлетисты не могут решить политических проблем. Они лишь готовят для этого идейную почву. Определяют развитие международных событий дипломатия и сила. Как правило, и то, и другое вместе. Как пишет историк Жорж Дюби, «Юг де Лион блестяще руководил дипломатической подготовкой» войны за испанские провинции в Нидерландах 3. Излагая программу действий государственного секретаря, Камил Руссе утверждает, что в 1666 году «французская дипломатия была одновременно смелой и осторожной, настойчивой и дружественной. Она удивляла императора, подкупала Германию, усыпляла Испанию, обманывала Голландию и восстанавливала отношения с Англией, несмотря на военные действия» 4. Это явное преувеличение.