Юрий Борисов - Дипломатия Людовика XIV.

В Лондоне и Гааге встретили известия из Мадрида с полным одобрением. В двух столицах Вильгельма Оранского, естественно, не опасались увидеть на испанском престоле сына баварского электора, не имевшего армии, средств, а главное — флота и, следовательно, не представлявшего угрозы для морских держав — Англии и Голландии.

Известно, люди предполагают, а Господь располагает. В ночь с 5 на 6 февраля 1699 года от оспы скончался 5-летний баварский принц. В истории не раз бывало, что внезапная гибель наследника, даже в небольшом государстве, оказывала влияние на обстановку в Европе. Так произошло и на этот раз. «Смерть в такой мере меняет положение дел, что я пока не могу даже предвидеть те серьезные трудности, которые она создает нам» 22, — писал Вильгельм III Оранский в Гаагу Хейнсиусу.

Да, непредвиденные обстоятельства нанесли жестокий удар по англо-французскому договору о разделе империи Карла II. Но в Версале не испытывали чувства поражения. Сразу после смерти Фердинанда Иосифа французская дипломатия начала действовать. Рассмотрели самый простой вариант: замену сына отцом — электором Баварии. Но он не был ни родственником Карла II, ни даже его союзником. Итак, Бавария вышла из игры.

Людовик XIV не терял времени. Уже 8 февраля, когда сообщение о смерти юного принца еще даже не было подтверждено, король предложил Талару осуществить дипломатический зондаж в Лондоне: ничего не обещать англичанам, но выяснить их намерения и готовность к возобновлению переговоров. Как всегда, в Версале имели в запасе несколько вариантов соглашения, тасуя европейские территории, как колоду карт.

Новый договор между Францией и Англией был подписан 11 июня 1699 года. В соответствии с ним французская сторона получала из испанского наследства королевства Неаполь и Сицилию, города на побережье Тосканы и прилегающие острова, город и весь маркизанат Финаль, провинцию Гипискуа с ее главным городом Сент-Себастьян. Герцогства Лотарингия и Бар, объединившиеся еще в 1480 году, должны были перейти к дофину в обмен на Миланское герцогство.

Эрцгерцог Карл, сын императора Леопольда I, приобретал собственно Испанию, испанские Нидерланды, острова Майорка и Минорка, поселения на побережье Африки, Филиппины, испанские острова в Западной Индии. Основная часть империи переходила к династии Габсбургов.

Стремление Людовика XIV прийти к соглашению было столь сильным, что он согласился выплатить семье Нассау, представителем которой являлся Вильгельм III, за принадлежавший ей на юге Франции в течение 120 лет город Оранж, захваченный французами в 1673 году, денежную компенсацию не в 4, а в 3 или даже в 2 года. В Версале готовы были пойти и на другие уступки, отказаться от поддержки Якова II, свергнутого монарха, «королевство» которого размещалось на небольшом пространстве дворца Сен-Жермен-ан-Ле.

После обмена ратификационными грамотами император располагал тремя месяцами, чтобы присоединиться к англо-французскому соглашению. Эрцгерцогу запрещалось посещение Испании, Миланского герцогства при жизни Карла II. Гарантами соглашения являлись Англия, Франция и Соединенные провинции. Его участники обязались «всеми своими силами» на море и на суше оказать противодействие любому монарху, попытавшемуся помешать получению поделенных территорий. Существовала тайная договоренность о том, что англичане, французы и голландцы, совместно или порознь, используют свои возможности, чтобы убедить герцога Лотарингского согласиться на обмен его земель на Миланское герцогство.

Соглашение имело одну важную особенность: в нем ставились и решались колониальные вопросы. Людовик XIV взял на себя перед морскими державами обязательство не захватывать владения Испании и с их стороны получил заверения, что они не будут стремиться к восстановлению империи Карла V (1500—1558 гг.), испанского короля и германского императора, власть которого распространялась на Испанию и ее колонии, Фландрию, Австрию, Германию.

«Дело сделано?» — ставил вопрос Торси. И отвечал: «Трудности еще впереди». И действительно, непредвиденные трудности возникали повсюду. В Англии противниками соглашения о разделе были многие коммерсанты, опасавшиеся, что усиление Франции подорвет их торговлю. Имелась серьезная оппозиция и в английском парламенте.

В Голландии текст договора должны были одобрить провинции и крупные города. Но бургомистры Амстердама, например, отклонили условия раздела испанского наследства. Вильгельм III писал Хейнсиусу 24 ноября 1699 года: «Я использую все свои силы, чтобы убедить республику одобрить договор» 23. Король добился своей цели. Обмен ратификационными грамотами состоялся в конце апреля 1700 года.

Реакции в Мадриде Людовик XIV не опасался. Он писал 11 сентября 1699 года Талару: «Слабость короля Испании — крайняя; смятение царит более чем когда-либо в его правительстве. Власть, разделенная между многими, в сущности не принадлежит никому. Полностью отсутствует порядок в финансах, войсках, на флоте. Всеобщий беспорядок вызывает у всех постоянный страх. Малейшая вероятность войны приводит всех в состояние ужаса» 24.

Обстановка в Испании осложнилась в связи с голодными бунтами 1699 года. Не было хлеба. В столице огромная толпа собралась перед королевским дворцом. На балконе появилась королева и сообщила, что король спит. Раздался чей-то зычный голос: «Он слишком долго спит, нужно, чтобы он проснулся». Карл II появился перед своими подданными. Им это не помешало разгромить несколько дворцов, в том числе дворец председателя Совета Кастилии, ответственного за снабжение Мадрида. Кардинал Портокарраро и его сторонники добились отставки и ссылки председателя, и власть оказалась в их руках.

Известия о разделе Испании вызвали негодование грандов, придворных. Государственный совет заседал несколько раз. Но что можно сделать без армии, без флота, без денег? Дипломаты отправились из Мадрида с протестами в европейские столицы. Людовик XIV не принял испанского посланца, заявив, что его посол Аркур ждал приема у Карла II более двух месяцев.

Решающее слово оставалось за Австрией. Посол Вилар, бригадный генерал (впоследствии маршал), прибыл в Вену в августе 1698 года. При дворе его словно не замечали, полностью игнорировали. Посол не оказывал никакого влияния на решения, принимаемые в австрийской столице. Он чувствовал себя часовым с оружием в руках, убивающим время на берегах Дуная. Вилар, не находя себе дела, просил Торси предоставить ему отпуск: «Когда Вы больше не требуете от меня портреты (он искусно рисовал силуэты австрийских министров и придворных. — Ю. Б.), то мне здесь нечего делать».

Скромность, разумеется, украшает; Особенно, когда она сочетается с трудолюбием. Вилар выполнял обязанности дипломата. Он посылал в Версаль длинные письма, рассказывающие об австрийских государственных деятелях. Посол, например, сообщал, что император Леопольд I — человек набожный, мягкий и порядочный, но слабый и нерешительный. Его старший сын эрцгерцог Иосиф отличался сообразительностью, однако был груб и вспыльчив. Избивал лакеев и давал пощечины пажам. У младшего сына императора — эрцгерцога Карла, еще юного, уже появились такие отрицательные качества, как жестокость и высокомерие. Он не скрывал своей ненависти ко всему французскому. Канцлер — граф Кауниц среди советников императора имел наибольшее влияние. Обходительный, умный, тонкий канцлер был, по мнению Вила-ра, опасным противником. Среди генералов выделялся принц Евгений Савойский.