Александр Куланов - Ощепков

Новый материал назывался просто «Джиу-джицу», имел подзаголовок «Искусство ловкости и гибкости», был снабжен иллюстрациями, изображающими выполнение некоторых приемов самообороны для военных, и подписан неким Николаевым (псевдоним это нашего героя или реальное лицо, неизвестно). В самом начале статьи давалась краткая биографическая характеристика выступавшего: «Ощепков в течение 7 лет изучал в Японии японский язык и попутно с этим окончил пятилетний спортивный институт “Джиу- Джицу”, “Коодокан” в Токио». Точности ради стоит отметить, что цифры, как говорят бухгалтеры, «не бьют» — не сходятся. Если за семь лет изучения японского языка еще можно условно принять период с 1907 (поступление в семинарию) по 1914 год (начало службы в контрразведке), то пять лет в Кодокане Ощепков точно не учился. Скорее всего, он засчитал в свой стаж все время занятий Кодокан-дзюдо, включая уроки в семинарии. С другой стороны, полученная им, достаточно высокая по тем временам, мастерская степень позволяла Василию Великолепному говорить об окончании института дзюдо, не особо лукавя.

Далее в статье «раскрывался секрет» «Джиу-джицу» («…не требует физической силы. Здесь играет важную роль ловкость и проворность»), но, главное, сообщалось о том, что докладчик, то есть «тов. Ощепков», не только рассказал о японском искусстве рукопашного боя и ответил на заданные ему вопросы, но и лично продемонстрировал технику самозащиты, которая «…имеет ряд преимуществ перед боксом» (пригодилась совместная работа с Павлом Азанчевским). «Приемы “Джиу-джицу” поражали своей красивой техникой выполнения и произвели на присутствующих впечатление исключительного восхищения, — писал Николаев. — Нападения с револьвером, палкой, ножом, саблей и винтовкой отражались с особенной ловкостью». Кроме того, автор статьи сообщал, что «доклад тов. Ощепкова обсуждался особой комиссией ячейки ОСО (Осоавиахима. — А. К. ) при штабе СибВО и было решено до окончательной проработки этого вопроса в научно-исследовательской комиссии организовать из сотрудников штаба округа группу по изучению “Джиу-джицу”. Группа эта быстро сорганизовалась, и сейчас ведутся занятия».

Группа «сорганизовалась» не одна. Появились секции в спортивном клубе штаба СибВО (о ней, вероятно, шла речь в статье), в обществе «Динамо» и в Школе младшего начальствующего состава милиции. Особо — женская секция для сотрудниц и жен военнослужащих штаба округа. Сохранились отдельные воспоминания о том, что Василий Сергеевич, руководивший всеми этими группами, собирался устроить показательные выступления, где должен был успешно противостоять пяти — десяти «нападавшим» [271] Там же. С. 67. . Скорее всего, что и устроил, подобное действо не могло не подхлестнуть интереса местных спортсменов, чекистов и военных к занятиям в его кружках. В результате такой активности пропагандист из Новосибирска привлек внимание Москвы и к своей системе, и к себе лично. По неподтвержденным данным, именно тогда деятельностью Ощепкова заинтересовался лично инспектор физической подготовки и спорта Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) Борис Алексеевич Кальпус.

В августе — сентябре 1928 года в Москве прошла первая в истории Всесоюзная спартакиада (спартакиады РККА проводились ежегодно с 1923 года). По инициативе Кальпуса во второй части спартакиады была организована специальная демонстрация спортивных и боевых приемов дзюудо для преподавателей физической подготовки в Красной армии. Показывали борьбу Ощепков и его любимый владивостокский ученик Владимир Кузовлев. Высокопоставленные военные оценили увиденное как «наиболее реальную систему самозащиты и интересный вид борьбы вольного стиля», поддержав идею о ее официальном, если так можно выразиться, централизованном, преподавании в частях Красной армии [272] Там же. С. 67–69. . Это был не просто успех, это была первая большая победа, увенчавшая все старания, все труды нашего героя, предпринятые им в новосибирский период жизни. Это был его личный триумф, масштаб которого подчеркивало то, что Ощепков добился признания не в коммерческом проекте, которые так и не удались ему в Приморье, и не в реализации планов конкретной деятельности на военной службе, к чему он стремился в Токио. Замысел Василия Сергеевича был грандиозен: вооружить армию своей страны новым оружием, которое брался создать сам. Это была идея государственного масштаба, осуществление которой на самом начальном этапе сопровождалось закономерным успехом.

Состоявшийся в конце 1929 года переезд Ощепкова в Москву не был бы столь триумфальным, а его система не показала бы себя в будущем настолько жизнеспособной, если бы этому не предшествовали два года в Новосибирске, где эта система проходила обкатку, как говорят военные, в условиях, приближенных к боевым. Ставший «сибирской столицей» после «запятнавшего» себя «колчаковского» Омска, Новосибирск конца 1920-х годов окончательно отсек военное и законспирированное прошлое Ощепкова. Началась вполне осознанная работа над новым видом борьбы. Одна из причин для этого, и причина очень важная, скрывалась в самом статусе этого города.

Новосибирск, большой, по тем временам, город с более чем 150-тысячным населением, являлся важным для Центральной Сибири железнодорожным узлом, а значит, притягивал к себе уголовников со всей Сибири более или менее сытой жизнью и возможностью быстро покинуть его. Он не входил в число крупных населенных пунктов, проживание в которых было запрещено после отбытия наказания в лагерях и тюрьмах. В результате в нем сложилась обстановка, более характерная для Гражданской войны, чем для мирного времени: каждый следующий день, следующий шаг казался страшнее предыдущего. Уличные грабежи, квартирные кражи, убийства, изнасилования стали обыденностью, от которой страдало все население города — от нэпманов до рабочих, с которых, казалось, и взять-то было нечего. Естественно, среди жертв были и военнослужащие. Алексей Горбылев сообщает в своих исследованиях об ограблении квартиры помощника начальника разведотдела округа П. М. Широкова, о нападении на другого коллегу Ощепкова — А. А. Шрота, приводит множество примеров сообщений местной криминальной хроники в стиле «…внезапный удар по шее ножом»; «…бросился из кустов и начал душить»; «…компания набросилась и избила до бесчувствия» и т. д. По подсчетам Горбылева, за день в Новосибирске милиция задерживала в среднем девять преступников, или каждого пятидесятого жителя города за год. Но самое главное, эти задержания давались правоохранительным органам с большим трудом, ибо сама милиция, численность которой была вдвое меньше установленных норм даже для обычного города, оказалась совершенно неспособна противостоять уголовникам на улицах города.