Геннадий Смолин - Моцарт. Посланец из иного мира [Мистико-эзотерическое расследование]

А вот то, что за день до смерти по настоянию моего коллеги герра фон Саллабы было произведено кровопускание, только ускорило кончину и так уже истощенного и ослабленного Моцарта, — в этом я не сомневался.

По сути, болезнь, приковавшая Моцарта к постели, длилась 15 дней. За два часа до кончины он пребывал еще в полном сознании.

Вена, 6 декабря 1791 года.

Д-р Клоссет.

И вот самое печальное — похороны великого маэстро. В три часа пополудни 6 декабря 1791 года совершилось отпевание тела усопшего.

Экипаж с телом Моцарта прибыл к собору св. Стефана. Но по каким-то непонятным мне соображениям эта грустная процедура происходила в Крестовой капелле, примыкающей к северной стороне собора св. Стефана. В том месте, где находится соединительная решетка, которая идет параллельно стене собора, отгорожено довольно большое пространство перед Круцификс-Капеллой; здесь на время отпевания ставится гроб.

Кто же пришел на панихиду? Барон Готфрид Ван Свитен, Франц Зюсмайр, композитор Альбрехтсбергер (вскоре назначенный на освободившееся место капельмейстера в собор св. Стефана), Антонио Сальери. Меня настолько удивило появление Сальери, что я навсегда запомнил это. Всем была хорошо известна враждебность Сальери к Моцарту. Разумеется, Сальери своим присутствием на похоронах явно хотел подчеркнуть дружеское отношение к покойному и. и доказать свою невиновность. А также, возможно, чтобы в чем-то увериться и доложить по инстанции выше.

А вот жена Констанция не проводила мужа в последний путь, как и некоторые из друзей.

Хотя заупокойная служба проходила рядом с домом: от квартиры Моцарта на Раухенштейнгассе, 8 до собора св. Стефана всего ничего — несколько минут ходьбы. Почему же так произошло? Ходили слухи, что многие побоялись пойти на его похороны, потому что он впал в немилость у Габсбургов. Говорили разное. Одни считали, что австрийскую знать рассердила «Свадьба Фигаро», другие, что виной тому масонство Моцарта. Кроме того, все знали, что он слишком открыто позволял себе критиковать Габсбургов. Да и история с «Волшебной флейтой» не прошла, якобы, даром.

Нашлись люди, которые увидели в Царице Ночи императрицу Марию Терезию — нелестный портрет. А в Метастазио кто-то узнал Сальери.

Гроб с телом Моцарта не внесли в храм св. Стефана, хотя бы для краткого отпевания, как того требует погребальный церемониал католической религии, а напутствовали в так называемой часовне св. Креста. Здесь состоялась заупокойная служба над телом Моцарта. Это был своеобразный ритуал памяти по великому композитору. В глаза бросалось неестественно темно-восковое лицо Вольфганга Амадея, точно лик с византийской иконы. Небольшой круг малочисленной компании провожавших скрашивала, пожалуй, Мария Магдалена Хофдемель, пришедшая попрощаться с композитором.

Ее славянская красота и неподдельная скорбь вносили непередаваемое обаяние в этот траурный ритуал. Но лицо ее скоро потерялось из вида — возможно, она, попрощавшись, быстро ушла. К тому же, как я узнал позже, Магдалена была на пятом месяце беременности. Бедная женщина — она не знала, какая трагедия ждет ее дома в лице разъяренного мужа Франца Хофдемеля.

С того дня мне чудится одно и то же: будто на кресте капеллы было не тело Христа, а самого Моцарта. Я уходил отсюда с чистым сердцем и распахнутой душой, как после покаяния. До сих пор я жалею, что вынужден был вернуться в город по делам — поступил срочный вызов к жене русского князя.

От собора св. Стефана до кладбища св. Марка можно добраться за полчаса. У меня было смутное предчувствие, что в церемонии похорон произошло что-то не так, поскольку утверждали, что поднялась буря — снег с дождем, и процессия от городских ворот вернулась в Вену. А россказни о том, что дешевые желтые дроги и гробом с телом Моцарта возница отвез в полном одиночестве для погребения в общей могиле кладбища св. Марка — это все пошлые выдумки. По моим сведениям, провожавшие Моцарта в последний путь, разошлись сразу же от собора св. Стефана. А гроб с Моцартом остался в мертвецкой часовни до утра, и что было дальше — никому не ведомо. Об этом говорят многие факты.

Но по порядку.

Управившись с делами в городе, я вернулся назад и проехал на экипаже до кладбища св. Марка. Это было недолго. Быстро смеркалось, я торопил возницу. За городскими воротами на Ландштрассе начинались пригороды, дышалось намного легче. И дорога вполне сносная, мощеная. Вскоре я подъехал к кладбищу св. Марка. Я вышел из кареты у маленькой невзрачной церкви. Отыскал смотрителя.

Тот удивился:

— Моцарт? Даже не знаю, где захоронение. Вы говорите, его похоронили на этом кладбище, по третьему разряду? Это, наверное, на большом участке, вон там — справа, за крестом.

Смотритель привел меня к свежевскопанной полосе земли, которая тянулась на большое расстояние. Разве определишь теперь, где опустили в землю гроб, а вернее — мешок с телом Моцарта?

Мне стало отчаянно грустно.

На небе уже высыпали звезды, столько звезд — не сосчитать; полная луна освещала все кругом. Теперь они будут озарять все кругом над огромной усыпальницей великого Моцарта, источать серебристый свет, смешиваясь с его волшебной музыкой, которая приносила много радости и счастья. И тут все колыхнулось перед глазами, я заплакал. Я горько рыдал, стоя над необъятной могилой Моцарта, рыдал над собой, рыдал над теми безвестными — сирыми и обездоленными, кто жил и умер и теперь оказался рядом с богом музыки Вольфгангом Амадеем Моцартом.

Смотритель ушел. Я остался один.

«Надо запомнить место погребения, — подумал я. — Возле этого креста».

Как ни странно, экипаж ждал меня, только возница проворчал, что нужно доплатить вдвое за потраченное время, я согласно кивнул. И мы покатились по звонкой брусчатке Ландштрассе обратно в Вену.

Великого Моцарта нет с нами. Пройдет неделя, прежде чем эта шокирующая, но до конца не осознанная новость достигнет Европы, распространится по Германии, дойдет до Аугсбурга, Берлина, Дрездена, Франкфурта-на-Майне, Мюнхена, войдет в пределы Праги, Брюнна, затем прокатится по Франции — до Парижа, Лиона и, наконец, до Англии и России, радуя одних, успокаивая других и удручая несчетное большинство поклонников. Без сомнения, эта информация будет воспроизведена большинством газет. Они дадут комментарии, где вновь найдут место грусть утраты и восхищение его божественной музыкой. И всюду газеты без исключения воздадут должное его гению.»

Разумеется, пресса в Австрийской империи, империи Леопольда II, уделит мало внимания этому событию; оно будет упомянуто двумя строчками в венских газетах о смерти капельмейстера и композитора Моцарта. Конечно, венская пресса пока что не заговорит о возможной причине его смерти. Об этом раструбят заграничные (в основном немецкие, французские и пражские газеты).