Ден Равив - История разведывательных служб Израиля

Правда, Израиль мог использовать свою авиацию для нанесения упреждающего удара, как это было в 1967 году, но Меир и Даян решили не делать этого. Они понимали, что американцы этого не одобрят, и, чтобы сохранить поддержку США, должны были прийти к необходимости принять на себя первый удар. Это стало последним и самым ярким проявлением зависимости Израиля от США в области внешней и оборонной политики. В 1967 году начальнику «Моссада» Меиру Амиту было важно поскорее вернуться из Вашингтона и сообщить, что президент Джонсон дает «зеленый свет» упреждающему удару. В 1973 году Меир и Даян, отталкиваясь от того же американского фактора, приняли прямо противоположное решение: поддержка американцев была превыше всего и ради ее сохранения можно было пойти на любые жертвы.

Израильские солдаты на Синае и Голанских высотах должны были своими жизнями расплачиваться за благодушие политических лидеров и ошибки руководителей израильской разведки. В ожесточенных боях сирийцы возвратили себе часть Голанских высот, египтяне пересекли Суэцкий канал и закрепились на Синае, вызвав панику у Даяна, героя войны 1967 года. Он был настолько расстроен, что на третий день войны сумрачно намекнул на возможность разрушения «третьего храма израилева». Еврейская история отмечает, что первый израильский храм был разрушен вавилонянами в 586 году до нашей эры, второй — римлянами в 70 году нашей эры. Третьим храмом был сам Израиль, и Даян оценивал его шансы на выживание очень невысоко.

Среди израильских генералов пошли разговоры о применении «нетрадиционного» оружия. В первую неделю войны впервые серьезно обсуждался вопрос о возможности применения Израилем ядерного оружия в качестве последнего и почти самоубийственного средства обороны. Тайный ядерный арсенал, созданный при участии невидимого «Лакама», еще не был испытан и считался «грязным», то есть не доведенным до нужной «чистоты». Однако по приказу Даяна ракетные батареи «Иерихон» и бомбовые подвески на самолетах «Фантом» были подготовлены для использования ядерных боеприпасов.

Отчаяние министра обороны тяжелым грузом легло на плечи Голды Меир. Ее помощница и доверенное лицо Лу Каддар вспоминает, что Голда Меир, похоже, была готова покончить с собой: «Я никогда нс видела ее такой мрачной, как в то утро. Она сказала мне: «Даян хочет, чтобы мы обсудили условия сдачи». Я подумала, что такая женщина, как Меир, никогда не сможет жить в подобных условиях. И тогда я приготовила кое-что для нас обеих. Я пошла к своему доктору, и он согласился дать мне таблетки, чтобы мы вместе — она и я — могли покинуть этот мир».

Меир, однако, мобилизовала свою волю и вместе с начальником штаба генерал-лейтенантом Давидом (Дадо) Элизаром, который был тверд как скала, предприняла контрнаступление, которое в конечном счете привело к победе. Однако краткосрочное отступление обошлось Израилю очень дорого. Потери Израиля убитыми составили 2700 человек — пропорционально населению США это составило бы 170 тыс. человек. Для страны с населением около 3 млн. это была тяжелая травма.

Еще одним долгосрочным последствием было то, что Государство Израиль в целом утратило веру во всемогущество своей когда-то легендарной разведки. Это было не просто ощущение. Это зафиксировано письменно. Премьер-министр Голда Меир приказала провести официальное расследование «упущений» — таким эвфемизмом называли провал разведки, который привел к внезапному нападению в ходе войны Йом киппур. Комиссию, вошедшую в историю как «Комиссия Аграната», возглавил председатель Верховного суда Израиля Шимон Агранат.

Как всегда, политикам, которые определяли рамки работы комиссии, удалось переложить основную вину на военных и разведсообщество. Комиссия вынесла заключение о том, что Меир и Даян не были виновны в этом провале. Вместо них «козлами отпущения» комиссия сделала начальника штаба Элизара и командующего Южным округом генерала Шмуеля Городиш-Гонена. Итоговый доклад также был беспощаден к генералу Зейре и его трем заместителям. Все они были уволены, и новым начальником «Амана» стал генерал-майор Шломо Газит.

«Комиссия Аграната» рекомендовала провести структурные изменения в израильском разведсообществе, включая создание новой службы. В результате центр планирования и исследований министерства иностранных дел, существовавший с 1951 года только на бумаге, стал реальной службой. Его задача заключалась не в сборе разведывательной информации, а в проведении дальнейшего анализа уже имеющихся данных. Центр расположился в отдельном корпусе служебного комплекса министерства иностранных дел в Иерусалиме. Это было сделано не потому, что надо было защитить его тайных агентов; в этом центре сосредоточивалась важная информация, поступавшая из «Амана» и «Моссада».

Другим изменением стало расширение небольшого исследовательского отдела «Моссада», предпринятое для уменьшения зависимости этой службы от аналитического аппарата «Амана». По предложению «Комиссии Аграната» аналитики «Моссада» стали принимать участие в подготовке для премьер-министра ежегодной «национальной разведывательной оценки».

На политическом уровне огонь критики за почти понесенное Израилем в октябре 1973 года поражение сосредоточился на Меир и Даяне. В апреле 1974 года эта критика стала нестерпимой и оба ушли в отставку.

Новым лидером Израиля стал Ицхак Рабин. Начальник штаба армии в ходе Шестидневной войны, а затем посол Израиля в Вашингтоне, Рабин не был новичком в вопросах разведки.

На посту премьер-министра он требовал докладывать ему первичные материалы разведки, а не только ее аналитические «выжимки», предпочитаемые большинством штатских политиков. Это объяснялось не только военным прошлым Рабина. В составленной на Рабина секретной характеристике ЦРУ отмечалась его склонность к «самоанализу» и «тенденция к постоянному беспокойству». У него была совершенно определенная привычка не полагаться на других, и после полного провала разведки в 1973 году Рабин, естественно, не собирался полагаться на мнение руководителей своих разведслужб. Он начал действовать в условиях, когда в стране возобладали новые настроения.

Мораль «Амана» достигла самой низшей точки. «Моссад» же вышел из катастрофы Йом киппур почти без потерь. Было принято во внимание, что Цви Замир знал о приближении войны, но просто не успел подать сигнал. За это Рабин фактически вознаградил «Моссад», возложив на него обеспечение его тайных контактов и официальных встреч с королем Иордании Хусейном — вне всякого сомнения, в тот период самый важный и секретный аспект израильской внешней политики.

В конце концов иорданский монарх, чьи земли граничили с Израилем, несмотря на открытые призывы к возвращению Западного берега, в войне не участвовал. За кулисами Хусейн лично встречался с лидерами Израиля начиная с 1963 года, сперва стремясь к заключению мирного договора, но потом довольствуясь прочным, хотя и неформальным миром.