Екатерина Монусова - История рыцарства. Самые знаменитые битвы [с иллюстрациями]

Два дня и две ночи в городе царила полная неразбериха. Прорвавшиеся в город отряды неверных занялись грабежами. А последние защитники города накрепко засели в крепости тамплиеров. Неделю мамлюки пытались взять башню штурмом.

«…На следующее утро победоносный султан предложил тамплиерам сдаться на очень почетных условиях, и они согласились уйти из обители, при условии, что в их распоряжение предоставят судно и что им будет позволено спокойно уплыть вместе с христианами-беженцами, находящимися под их защитой, и забрать с собой столько имущества, сколько каждый из них сможет унести на себе. Мусульманский завоеватель поклялся исполнить эти условия и послал тамплиерам знамя, которое было водружено на одной из башен обители Храма. После этого тамплиеры пропустили в обитель три сотни мусульманских солдат, в чьи обязанности входило следить за исполнением условий капитуляции. Среди христиан, укрывшихся там, было несколько женщин из Акры, которые отказались покинуть своих отцов, братьев и мужей, смелых защитников города, и мусульмане, привлеченные их красотой, отбросили все запреты и нарушили условия капитуляции. Разъяренные тамплиеры закрыли и забаррикадировали ворота обители; они накинулись на вероломных неверных и убили их всех, „от мала до велика“. Немедленно после этой бойни мусульманские трубы протрубили призыв к штурму, но тамплиеры успешно защищались до следующего дня. Магистр Гаудини отправил маршала ордена и нескольких братьев с флагом перемирия к султану, чтобы объяснить причину убийства его стражи. Но разъяренный монарх, как только они оказались в его руках, повелел всех обезглавить и продолжал осаду с новой силой. Ночью Гаудини с небольшим отрядом рыцарей собрал сокровища ордена и церковную утварь и покинул обитель через потайной ход, который вел к порту. Они погрузились на маленький корабль и невредимыми добрались до острова Кипр. Оставшиеся тамплиеры отступили в большую башню обители под названием „Башня магистра“, которую защищали с отчаянной решимостью. Храбрейшие из мамлюков раз за разом возобновляли атаки, и маленькая крепость была окружена грудами трупов. Наконец султан, отчаявшись взять башню штурмом, приказал разрушить ее. Рабочие, ведя подкоп, подпирали свод с помощью деревянных брусов; когда их труды были закончены, эти деревянные опоры подожгли; громадная башня упала со страшным грохотом и погребла смелых тамплиеров под своими развалинами.

Султан поджег город в четырех местах, и последняя христианская твердыня в Палестине быстро превратилась в дымящиеся обезлюдевшие руины».

Сарацины принялись вершить расправу. Пленников оказалось столько, что, по свидетельству исследователей, цена девочки на дамасском рынке вскоре упала до одной драхмы, а «многие женщины и дети навсегда исчезли в гаремах мамлюкских эмиров»…

Сразу же после того, как стало известно о падении Акры, сдался Тир – без боя. Капитулировали Сидон и Бейрут. Атлит, или Замок Пилигримов, был оставлен гарнизоном в начале августа и перешел в руки мусульман, будучи так ни разу и не взятым ими… Сдалась и Тортоза. Так закончилась история крестоносцев на Святой земле; история могущества и поражений, гордости и слез, подвигов и позора. Иерусалимское королевство перестало существовать. Рыцарям пришлось покинуть эти места – навсегда. Султан-победитель повелел уничтожить все крепости на побережье, чтобы христиане никогда более не смогли им завладеть.

…Людольф Садхеймский, немецкий священник, писал, что около 1340 года, совершая паломничество в Святую землю, он встретил на берегу Мертвого моря двух стариков. Он заговорил с ними. Оказалось, что это – бывшие тамплиеры, рыцари из Бургундии и Тулузы, захваченные в плен при падении Акры. С той поры жили они в горах, оторванные от мира. Женились, обзавелись детьми. Они и слыхом не слыхивали о том, что орден Храма был распущен, а его последний великий магистр сожжен на костре как еретик… Как в том анекдоте про старого партизана: «А что, милок, война уже кончилась? А я до сих пор поезда под откос пускаю…»

Вскоре бывшие тамплиеры были репатриированы вместе с семьями на родину. Оба были с почетом приняты его святейшеством и провели остаток жизни при его дворе – в дань уважения перед героями, которым так и не суждено было отстоять свой последний оплот на Святой земле…

Церковь Богоматери бельгийского города Куртрейка похожа на большинство готических храмов Европы. Остроконечный шпиль, яркая капелла и роспись стен, цветные витражи. У алтаря – полотно Ван Дейка «Вознесение на крест», а позади страшноватые средневековые скульптуры. Когда-то именно сюда принесли верные сыны Фландрии позолоченные шпоры, снятые с убитых французских рыцарей, чтобы развесить их по всей церкви. С той поры битву, победой в которой по праву гордятся бельгийцы, так и называют – Битва Золотых шпор. Под узорчатым полом собора расположена фамильная усыпальница графов Фландрии. На снимке, словно просвечивающем пол насквозь, – груда обточенных временем скелетов. Здесь, в этом подобии братской могилы, они нашли своей упокоение. А вот после того славного сражения по всему полю валялись изуродованные голые трупы. Победители сдирали с них дорогие доспехи, одежду, украшения, забирали щиты, мечи и шлемы. Под горячую руку грабили и своих – наверное, поэтому, обобрав погибших, фламандцы покинули поле битвы, не потрудившись предать земле никого: ни французов, ни даже собственных сограждан. В конце концов, глядя на покойника без одежды, не так уж просто решить, свой он или чужой…

Погребен в соседнем монастыре был лишь командующий вражеской армией Робер д’Артуа – и то, по французской версии, это было делом рук ангелов, а не фламандцев. Впрочем, за что им было любить французов? После того как Филипп IV Красивый захватил графство Фландрское, эта земля превратилась в одну из королевских провинций. Уходя, Филипп оставил наместником Жака де Шатийона. Его немудрящее правление привело к тому, что, как напишет Анри Пиренн, « озлобление народной партии дошло до последних пределов. Она увидела, что результатом французского завоевания было лишь усиление в городах господства патрициев, а в сельских местностях – господства рыцарей ». То, что видный историк называет «народной партией», – старая добрая городская коммуна, цеховая «вольница». Каждый из цехов – этих «очагов средневековой демократии» – обычно охватывал собой целую улицу. Эдакое государство в государстве: знамя, казна, законы – все как в настоящей стране. Впрочем, «цеховики» пошли дальше – они даже одевались зачастую в одежду одного цвета (скажем, красного или сине-зеленого), нарушая строгий дресскод лишь по случаю праздников или похорон. За бегство с поля боя могли изгнать, зато, если храбрец погибал, цех обязательно брал на себя заботу о его семье…