Филипп Матисзак - 24 часа в Древнем Риме

Самая замечательная из этих гробниц – та, которую называют мавзолеем. Это высокий, массивный холм у реки. Основание из белого мрамора, а все остальное покрыто вечнозелеными деревьями до самого верха. Наверху находится бронзовая статуя Августа Цезаря, стоящего над смертными останками его семьи и друзей.

За холмом – чудесные места для прогулок, толоса [священный предел] из белого мрамора.

…Стена окружена железным забором, а земля за ним поросла черными тополями.

Перед могилой Августа установлен horologium (часы), один из первых египетских обелисков, когда-либо привезенных в Рим. Это одно из любимых сооружений Галлиена, потому что когда он проходит мимо него в солнечный день и бросает быстрый взгляд на тротуар, обелиск рассказывает ему о времени и даже о сезоне. На каменных плитах к северу от обелиска есть линия, которая показывает положение тени в разное время года.

Недоброжелатели говорят, что все это было поставлено здесь только для того, чтобы в день рождения Августа тень обелиска указывала прямо на дверь его гробницы, но скептически настроенный Галлиен сомневается в том, что это всего лишь пропаганда. Скорее обелиск, измеряя длину тени от солнца, действует как физическое доказательство того, что календарь, преобразованный Юлием Цезарем (и уточненный позже), действительно отслеживает времена года. В последние дни Республики календарь был настолько дико не синхронизирован с реальностью, что летние фестивали иногда отмечались по колено в снегу.

Сегодня Галлиен посетит мавзолей по приказу высокого имперского чиновника. Два обелиска из Египта украшают его вход; те, кто ухаживает за гробницей, сообщили, что на обелисках, по всей видимости, распространяется грибок. Галлиен собирается осмотреть зараженные места и посоветовать, каким образом можно почистить редкий красный гранит без ущерба для него. Повреждения в граните позволят грибу разрастись еще больше. К тому же чиновники упомянули, что, пока Галлиен находится в мавзолее, было бы нелишним провести некоторые ремонтные работы на пару часов в общей сложности. Счет следует, как обычно, отправить на Палатин.

Ну, сегодня этот horologium отлично работает. Галлиен замечает, что кончик тени от часов лежит прямо на точке «обеденный перерыв». Собрав свои инструменты, каменщик убирает их в заплечный мешок и кричит своим помощникам, что пришло время заканчивать работу.

Каменщик останавливается перед таверной «Девятый Столп» и так резко притормаживает, что прохожий на улице врезается в него. Незнакомец начинает было сердиться, но присматривается и спешит уйти: годы работы с большими кусками камня так накачали бицепсы каменщика, что выглядят крайне внушительно.

«Какие новости, Копа?» – спрашивает Галлиен, пробираясь мимо женщины перед ним. Все называют ее Копа, хотя ее имя на самом деле Мирталис. «Копа» означает «владелица таверны», но Мирталис так долго владеет этим местом, что она сама иногда забывает собственное имя.

В настоящее время Копа возле своей гостиницы яростно чистит дверь и отчаянно ругается. Более тщательное обследование показывает, что вандалы украсили дверь разнообразными пенисами, нарисованными древесным углем. Копа делает паузу и убирает со лба потную прядь светлых волос. Граффити – это месть, объясняет она, со стороны клиента, которого вышвырнули отсюда вчера вечером.

«Он проигнорировал знак», – замечает она, указывая большим пальцем внутрь таверны. Хотя ее и не видно на освещенной солнцем улице, на стене главной комнаты таверны помещена фреска. На ней изображен молодой человек, яростно целующий юную рабыню в свободном желтом платье, которая отбивается от явно нежелательного ухажера. Надпись ниже гласит: Nolo cvm Syrisca («Не [связывайся] с Сириской»). За последние несколько лет имя на фреске несколько раз переписывали – девочки из таверны, даже рабыни, как правило, меняют работу, как только могут.

«Проблема с этими дешевыми уличными прелюбодеями, – замечает Копа, – заключается в том, что они думают, что все получают девушек, кроме них». Этот пьяница вещал на всю таверну о краже «его» девушки. Вчера вечером здесь была целая куча кельтиберов, и он сообщил им, что они – кучка волосатых идиотов, которые живут в испанских кроличьих норах и чистят зубы мочой (на самом деле они и вправду это делают). Затем он предложил взять их на себя. И, конечно, это не закончилось ничем хорошим. Но мне нет нужды рассказывать вам об этом, если вы знаете хоть что-нибудь о кельтиберах. Копа кивает на грубые рисунки. «Тогда появились эти рисунки. Должно быть, он вернулся сюда перед рассветом, но я заметила это, только когда открылась на обед».

Ассорти из орехов […] напитки: 14 асс; сало: 2 асс; хлеб: 3 асс; три куска мяса: 12 асс; четыре колбасы: 8 асс. В целом: 51 асс.

Копа живет в своей таверне, которая обычно работает до полуночи – а иногда и позже, если эдилы находятся в хорошем расположении духа, – и это определенно не одно из тех заведений, которые открываются на завтрак. Тем не менее обедать стоит именно здесь, потому что «Девятый Столп» – одна из самых привлекательных закусочных на нижнем Эскилине. Вино действительно виноградное на вкус, а не как обычное которое, как говорится, «виноделы готовили не снимая сапог». Тем не менее главная достопримечательность таверны «Девятый Столп» – привлекательная Сириска.

Самой Копе больше всего подходит описание «внушительная». Это бывает полезно, поскольку когда Сириска танцует с румяным от вина лицом и в греческом головном уборе, клиенты определенно обращают на нее внимание. Даже те, кто занимает места на дорогих диванах в задних альковах – с розовыми гирляндами на головах, и те, которых Копа намеревается напаивать вином до заката, – привстанут и обратят внимание. Но глаз – это все, что они смогут положить на девушку. У Копы есть ореховый прут, почти такой же толстый, как и ее запястье. Любой, кто попытается перенести танцы Сириски из вертикальной в горизонтальную плоскость, познакомится с этим прутом незадолго до того, как его выбросят из помещения.

Песня Копы