Артемий Троицкий - Рок в Союзе: 60-е, 70-е, 80-е...

Это было первое в его жизни выступление в большом зале. Он вышел, носатый, в темных очках, и гнусоватым голосом для начала объявил, что рекомендует всем ленинградский "Беломор" и ром "Гавана-клаб". Затем запел "Сладкую N":

Майк, период "до-дряни"

Это еще не вся песня, примерно половина. Но большой цитаты не жаль: тексты Майка имеют несомненную познавательную ценность, поскольку дают реальное представление об образе жизни и духе ленинградских "мансард". Можно было предвидеть, что Майк сильно удивит зал, но спонтанность и сила реакции превзошла все ожидания. Когда он пел свой коронный номер — медленный тяжелый блюз под названием "Ты — дрянь", — публика кричала "браво", улюлюкала и аплодировала буквально после каждой пропетой строчки (сохранилась запись). Это было невероятно, тем более что в зале сидели не экспансивные грузины, а цивилизованная и снобистская столичная молодежь. Чем же Майк ее так взбудоражил? Возьмем любой куплет "Дряни" — все они примерно одинаковы и посвящены описанию аморального образа жизни героини песни и ее болезненных взаимоотношений с автором.

Ничего особенного, правда? Ни прекрасного, ни ужасного. Тем не менее на одних это производило впечатление откровения, а других смертельно шокировало. И все лишь по той простой причине, что у нас об этом петь не принято. Зарифмовав, даже не без изящества, полуночные разговоры, пьяные признания и выведя в качестве героев абсолютно неприукрашенную сегодняшнюю рок-богему, Майк открыл нашим ребятам совершенно новую эстетику, эстетику "уличного уровня" [41] Майк тоже не изобрел все сам. Будучи, как и Гpебенщиков. грамотным рок-фаном, он много лет методично переводил тексты Боуи, Дилана, Болана, Рида, Заппы и т. д. , поставил перед ними зеркало, направленное не вверх, не вбок, а прямо в глаза. Из "Оды в ванной комнате":

И символично, что эта эстетика оказалась ближе к Высоцкому, чем к Макаревичу…

Наконец, будучи человеком девственно несведущим в законах "официальной" культуры, Майк ненароком потревожил Большое табу, "скелет в шкафу" нашей рок-музыки, да и всего искусства — секс. Далеко не все вещи он называл своими именами, но даже такая степень "полуоткровенности" у нас до сих пор встречалась только в сугубо нецензурных "блатных" песнях.

О чем петь нельзя? О чем петь нужно?.. Группы сторонников и противников Майка подрались на улице после концерта (еще вчера они не знали не только друг друга, но и самого провокатора спора). "Левые" режиссеры, драматурги и писатели ходили с обалдевшим видом и повторяли как заклинание: "Очень интересно, очень интересно", а иногда и "Просто потрясающе" [42] Не знаю, так ли это на самом деле, но Людмила Петрушевская уверяла меня, что написала пьесу "Бабуля-блюз" непосредственно под впечатлением от концерта Майка. . Больше всех обалдел сам Майк, дебют которого оказался сродни первому показу Элвиса по телевидению. Через пару дней он написал об этом песню со словами: "Слишком много комплиментов, похоже на лесть. Эй, Борис, что мы делаем здесь?"

Макаревича я никогда не видел еще таким раздраженным. "Как тебе?" — "Омерзительно. Я считаю, что это хулиганство". Я ничего не мог ответить.

Стало ясно — что-то уходит в прошлое навсегда.

ыл февраль 1981 года. У меня оставалось две недели от прошлогоднего отпуска, и срочно надо было их использовать как угодно. Тайм-аут получился очень жалкий. Сначала мы с Борисом Гребенщиковым полетели в Тбилиси — Бобу обещали там устроить шикарные сольные концерты. Вместо этого маленькая местная девушка бесцельно водила нас по дешевым закусочным, где мы ели хачапури. Разочарованный лидер "Аквариума" отбыл в Ереван, а я остался в городе, где дождался "Машину времени". Мы вместе сходили на футбольный матч "Динамо Тбилиси" — "Уэст Хэм". Нас почему-то принимали за английских болельщиков, но относились очень дружелюбно. На следующий день мы поехали в горы, в Бакуриани, где вся "Машина" начала заниматься горнолыжным спортом, а я не знал, куда себя деть. Макаревич был увлечен своим первым кинопроектом, фильмом "Душа" [43] "Машина времени" выступила в фильме в качестве безымянного ансамбля, аккомпанирующего двум признанным поп-звездам — Софии Ротару и Михаилу Боярскому. Фильм получился плохой. Проект оправдывало только наличие в фонограмме нескольких песен "Машины". Но даже гонорар за музыку к фильму у Андрея украли из квартиры. , и все разговоры велись вокруг съемочных интриг (Алла Пугачева, которая должна была играть главную роль, развелась с режиссером фильма: кто мог бы ее заменить? — и т. д.), а также длины лыж и марок креплений… Более стимулирующей была компания жившей в соседнем отеле Мананы Менабде, отличной певицы в стиле декадентского кабаре, исполнявшей жестокие романсы и джазовые баллады низким мужским голосом.