Николай Костомаров - Казаки

Далее, посланцы просили, чтобы гетману и судьям возвращено было право судить и казнить смертью по закону. Им прочитали соответствующую статью переяславского договора и объявили, что для этого будет присылаться от царя

московский человек к их суду на исправление. Если кто окажется по суду виновным, такого казнить, но не иначе, как по согласию с присланным от царя. Заметили при этом, что так поступить нужно для того, что изменник Ивашка Выговский казнил многих козакав за верную службу государю.

. И теперь высказалось, хоть не прямо, то недоверие к боярам и дьякам, находившимся в Москве, которое выразил когда-то Выговский опасением, будто в Москве нерасположенные к малорусам лица читают царю совсем не то, чта присылается из Малой Руси. Послы просили, чтобы присылаемые из Войска Запорожского грамоты читались царю при самих послах. Им на это припомнили, что подобного требовал уже изменник Иватка Выговский, вымышляя, будто его листы не доходят до царя, но этого никогда и не ббывало и не будет. Листы их всегда чтутся царю и государю, и всегда ведомо то, что в этих листах написано.

Послы просили, чтоб царь приказал не принимать никаких листов и челобитен из Малой Руси, мимо гетмана, и не давать приема никаким посланцам, если только не привезут с собою гетманского письма, or кого бы они ни приехали: от имени ли Войска Запорожского, от старшины или от черни, от поспольства ^или от запорожцев, были бы то лица духовного или мирского звания, — потому что такие люди приезжают клеветать и друг на друга и на козацкое правительство, да заводить ссоры. На эту просьбу им отвечали, что если кто приедет в Москву без гетманского листа, то в Москве рассмотрят, по царскому повелению, зачем он приехал: для своих ли дел, или для смуты. Если для своих, то царь даст указ, смотря по этим делам, а если окажется, что он приехал для смуты, то его царское величество не поверит ^^^ким наговорам и велит об этом написать к гетману. Пуеть гетман ничего не опасается; а быть по вашему прошению нельзя (сказ^га бояре), — через то вольностям ва^м будет нарушение, и вы сами свои вольности умаляете.

■ Отговорки были с^амые благовидные, но они не успокаивали козацких послов, потому что с правом каждому приезжать в Москву мимо гетмана неудержимо разрушалась дисц^алниа козацкого правительства; ему нельзя было ничего затеять такого, что бы для Москвы оставалось тайною; оно всегда было под страхом; оно всегда могло опасаться доносчиков, которые, подсмотревши, подслушавши или заметивши в Малой Руси что-нибудь такое, что не нравится в: Москве, располагали бы верховное правительство против гетмана и старшин. Козацкие послы просили, чтобы там,' где царские послы будут договариваться с польскими королями и с окрестными монархами, были послы Войска Запорожского и имели вольный голос. Для малорусов казалось унизительно и .оскорбительно, если соседи станут решать судьбу их отечества, не спрашивая у них самих о их жела- ■ нии. Они представляли в этом случае самое убедительное_ побуждение.- Это требование соединялось у них с вопросом, касавшимся веры. Шло дело об -епархиях, архимандритиях,' игуменствах, захваченных униатами, и вообще о церксл^; ных имуществах. Нужно было домогаться, чтобы униаты отдали православным то, что неправильно захватили: поэ-тому-то и казалось необходимым, чтоб козацкие послы, знавшие местные обстоятельства и подробности, присутствовали при таких съездах. Московское правительство в этом пункте сделало уступку, дозволив, чтобы при съезде московских послов с польскими находилось два или три человека от Войска Запорожского, но с тем, чтобы в числе этих. лиц отнюдь не было сторонников Ивашки Выговского. Вместе с тем посланцы домогались, чтобы гетману дозволено было принимать иностранных послов из окрестных государств, с тем, что эти сношения не обратятся во вред Московскому государству, и гетман будет обязан доставлять царю через своих посланцев подлинные грамоты с печатями, прислаиные от иноземных властей. В довод- того, что такие сношения не будут опасны и предосудительны и что гетман со старшиною не употребит во зло этого права, посланцы представили письма, прислаиные недавно из Крыма. Из них можете уразуметь (говорили они), как иноверцы недовольны согласием между христианами, и как, напротив, радуются смутам и вражде нашей. Бояре отвечали, что царь похваляет гетмана за верность, но, тем не менее, отказали в просьбе о дозволении принимать послов, и сообщили, что царь повелевает оставить все по силе переяславских статей, а дозволяет сноситься с валахским и мультанским владетелями только о малых порубежных делах. Таким образом, и этого важного признака самостоятельности не добились козаки.

Гетман явился тогда ходатаем в пользу осужденных за измену: просиил о Даниле Выговском, Иване Нечае, Григории Гуляницком, Григории Лесницком, Самуиле Богдановиче, Германе «Ганонове» и Федоре Лободе, а также и о взятых в плен козаках Иване Сербине и других, просил отпустить их, чтобы не быть им <<���баннитами>>, налагал на себя условие, однако ж, не принимать их в уряд. На это

гетманским посланцам отвечали, что государь жалует гетмана: этим людям не быть баннитами, но указ об этом дан будет тогда, когда гетман сам прибудет в Москву. Насчет приезда его в Москву посланцы извинялись, что он не может этого сделать скоро, по причине внутренних нестроений, но исполнит царскую волю тотчас, как скоро успокоится все в Украине. На это посланцам сказали, что когда гетман увидит государевы пресветлые очи,. а великкий грсударь увидит его верное подданство, то пожалует его по достоинству, — лучше было бы, чтобы он приехал нынешнею зимою.

Послы еще просили, чтобы на войсковую армату (ар:. тиллерию) было отдано староство житомирское; на это отвечали и заметили, что на армату отдан уже Корсун со всем уездом, и следует этому оставаться по силе переяславского договора. ■

Гетманские посланцы, не добившись совершенно ничего, возвратились с досадою: неудачная просьба еще более раздражила козаков против Москвы. Все это подготовило их показать при случае явное нерасположение.

Между тем, тогда же обращались в Москву лица и места из Малой Руси сами по своим делам, и к ним московское правительство было снисходительнее и щедрее. Из местностей Малой Руси город Нежин, как с своим козац-ким полком, так и с своим мещанством, более других в это время был поставлен в приязненное положение к Москве. Полковник нежинский Василий Золотаренко был одним из руководителей поворота Украины на сторону Москвы и противодействовал Выговскому из Нежина; протопоп Филимонов сообщал в Москву то, что делалось в Украине; зато Нежин особенно и пострадал во время войны с Выговским; а между тем, с другой стороны, нужно было для Нежинского полка испросить особое прощение за участие козаков этого полка в восстании под начальством Гуляниц-кого. Тогда малорусов пугала мысль, что их за измену станут переселять: такой слух носился еще в то время, как Трубецкой заключал договор в Переяславле. Золотаренка отправил в Москву посланцев и выпросил Нежинскому полку особую жалованную грамоту; всем обывателям духовного и мирского чина и всему мещанству и поспольству объявлялось прощение, царское обещание не переселять никого с места жительства и вообще царская милость.