Николай Костомаров - Казаки

Каков был конец Косинскому, об этом летописи говорят разно. Но вообще все согласны на том, что он погиб насильственною смертью.

Косинского не стало, но во всех концах южной Руси начались мятежи. Появились гайдамаки — смесь пришлецов со всех сторон света с украинцами; по городам и деревням убивали жидов и поляков; в Киеве разорили католический монастырь; в Переяславле Лобода отправил кровавую тризну над падшими под Пятковым. Крестьяне бунтовали против польских помещиков и заставляли многих оставлять свои имения и бежать к трону Сигизмунда испрашивать защиты.

Но Сигизмунд был тогда в Штокгольме. Враги Польши, пользуясь временем, принялись вредить ей. Из внутренних врагов опаснее был Лобода: он неутомимо раздувал в Украине пламя восстания, и уже слава его дошла до немецкого императора. Рудольф вздумал употребить этого человека в свою пользу и послал к нему хоругвь, дары и деньги, прося рыцарей-козакав разорить юрьевскую ярмарку. Император имел здесь две цели: во-первых, повредить Польше, потому что турки не оставят разбоя этого без наказания; во-вторых, отклонить от себя силу неверных, по крайней мере разделить ее. Лобода обрадовался такому предложению: если он сделает набег на турецкие владения, турки нахлынут на Польшу. К Лободе пристал еще какой-то Хлопицкий, живший некогда при дворе Стеф. Батория.

С 3000 козаков отправились они в поход, дошли до Белграда; от него недалеко лежало и местечко Юрьево. В самое то время была ярмарка, знаменитая и великолепная в том веке. Козаки неожиданно напали на Юрьево, обратили его в пепел, грабили, опустошили ярмарку и возвратились с богатою добычею. Вскоре Хлопицкий: был пойман, но убежал снова, и скрылся в Германию.

Рудольф несколько ошибся в расчетах; Лобода остался с лучшим выигрышем. Турки, понимая дело так, что австрийский двор научает Польшу вредить им, послали в Вен грию войско, которое, встретив сначала сопротивление в Мансфельде, после того разбило наголову австрийское войско под начальством эрц-герцога Матфия. Немного утешения римскому цезарю.

Гораздо более утешения казацкому полковнику. Орда татарская явилась в Молдавии, а оттуда поворотила на По-кутье: Енятин. Закусь, Глумач обращены в пепел; немногочисленные отряды под начальством Потоцкого и Владека не могли остановить их; татары разорили Тышменицу и Колюжу и рассеялись по Червоной Руси; все жгли, истребляли, умерщвляли людей, вопреки обыкновенному своему обычаю забирать в плен, и только щадили женщин и девушек. Чермная Русь покрылась кровью и пеплом. И теперь еще нельзя без сострадания читать народны;х песен того времени, где описывается, как пленные девушки бежали босиком по песку и каменьям, с веревками на шеях, жалуясь, что их русые косы уже не расчесывает мать, а растрепывает татарин бичом.

Сигизмунда еще не было. Канцлер Замойский, управляющий в отсутствие его королевством, один из величайших мужей своей нации, послал прокламацию к сенаторам и панам, представляя, что Речи Пасполитой угрожает опасность, и умолял их собрать свои войска и спешить на защиту отечества. Иные читали прокламацию и хвалили, другие притворялись, будто за отдаленностью места не получили ее; великополяне и поморяне, зная, что до них татарам далеко, говорили, что если им нет опасности, то зачем они и пойдут.

Замойский издал новую прокламацию, под назв: de publica negligentia, в которой черными красками изобразил польскую шляхту. Но и это не помогло. А между тем татары подвигались далее и далее: уже Покутье и часть Черм-ной Руси опустошили до крайней степени, уже проникли в Волынь, разливая пламя и засевая трупами равнины украинские, а поляки все были хладнокровны к беде соотечес-r-

венников. Только те паны, у которых на юге были имения, собрали отряды, и то уже тогда, когда им грозила видимая опасность. Таким образом, Януш, Князь Збаражский и Юрий Мнишек, воевода Сандомирский соединились с За-майским под Самбором и перерезали дорогу варварам. Татары отступили. Замойский искусно прогнал их в -Венгерскую землю и наконец очистил Русь от злодеев.

Украинцы, потерпевшие от татар, оставшись без хлеба, без пристанища, жаловались на судьбу, роптали на Польское правительство, требовали вспомоществования, и не получая его ниоткуда, неистовствали. К большему огорчению разоренных, к большему страху тех, до которых не достигло разорение, разносился слух, что татары снова хотят ворваться в Королевство. Но вот приехал и Король; собрали сейм, положили предпринять меры против татарских набегов; а некто Язловецкий намеревался проникнуть в Крым и послал просить участия казаков, надеясь, что жажда добычи увлечет их.

Худо понимали ляхи казаков: Лобода посмеялся, поманил их обещанием и отправился вместо Крыма в Молдавию, где ограбил и разорил Яссы. Посланные против него польские отряды были разбиты казаками под Ямполем. Козаки рассеялись по Волыни, Подоли, Чермной Руси; к ним присоединись разоренные татарами, бездомные и сирые, гонимые за веру всякого рода удальцы, недовольные оседлою жизнью. Пламя обхватило всю Украину. Козаки брали города, и жители принимали их, как избавителей: вырезывали гарнизоны, вешали и топили жидов... ко всем прежним причинам неудовольствий присоединилась еще новая важнейшая: тогда уже распространялась Уния и отдавались на поругание православные церкви.

Между тем Польше грозила внешняя опасность: Сед-миградский князь Баторий покусился овладеть Молдавиею, но был прогнан турками; и султан положил обратить Молдавию в турецкую провинцию. Замойский предвидел, что если турки раздвинут свои владения по Днестр, тогда у Польши под боком будет злой враг, всякий час готовый нанести ей опустошение. Чтобы предупредить такое бедствие, надобно было не допустить турков овладеть Молда--виею; и вот Замойский отправился в эту страну, и возвел на престол князя Иеремию Могилу, обязавшегося быть в послушании у польской Короны. Но во время блестящих успехов войск польских в Молдавии, Лобода с пятью полками казаков выступил против высланных на него поляков и разбил их. Сражение произошло у Пяткова, на том самом

поле, где легли воины Косинского. Оттуда Лобода ушел на Днепр, собрал на Бугаевской раде старшин; — положили избрать гетмана.

Между предводителями гайдамацких шаек, бродивших по южной Руси, славился больше всех один, по имени Павла Наливайко. Родитель его был купцом в остроге; старший брат служил в замке князя Константина Острожского протопопом, — меньшой занимался пушной торговлею; Наливайко полюбил казачество и войну. У него род начальством было многочисленное войско, составленное из разного рода несчастных, обиженных неустройствами и притеснениями, и пришлецов, которые, не уживаясь на' родине, искали убежища в степях Украины.