Коллектив авторов История - Естественные эксперименты в истории [сборник]

Историки сельского хозяйства склонны считать, что сельское хозяйство поселенцев более или менее непосредственно переходило от полунатурального хозяйства пионеров к экспорту на отдаленные территории. Иногда упоминается стадия «рынка поселенцев» ( settler’s market ) или «палаточного рынка» ( shanty market ), но ей редко придается большое значение. На самом же деле фермы периода бума были весьма прибыльными и динамичными, однако рынок оставался локальным. Впрочем, при этом он был также обширным и разнообразным, и его рост мог длиться до пятнадцати лет. Толпы разношерстных рабочих, занятых в строительстве и в деревообрабатывающей отрасли, в огромных количествах потребляли мясо, хлеб, алкоголь и кожу — и это же относится и к горожанам, и к фермерам-иммигрантам, налаживающим свое хозяйство. Последним также требовалось множество животных для разведения и семян для посадки — все это создавало огромный рынок «товарных запасов». Кроме того, у сельского хозяйства фазы подъема была еще одна характерная сторона. Критически важной, но до странности редко упоминаемой категорией товаров были рабочая скотина и корм для нее. Более половины всей рабочей силы в Соединенных Штатах 1850 года составляли лошади, которые выращивались на фермах. Спрос на лошадей и волов был особенно высок на фронтирах периода подъема. В 1821 году, до наступления бума, в Новом Южном Уэльсе одна лошадь приходилась на восемь человек. Во время взлета в 1851 году одна лошадь приходилась уже на каждых полтора человека [79] Glen McLaren. Big Mobs: The Story of Australian Cattlemen. Fremantle, Australia, 2000. P. 115; Malcolm J. Kennedy. Hauling the Loads: A History of Australia’s Working Horses and Bullocks. Melbourne, 1992. P. 67. . В Британии в то же самое время соотношение составляло около двенадцати человек на лошадь [80] F. M. L. Thompson. Nineteenth-Century Horse Sense // Economic History Review. New series. 1976. № 29. P. 60–81. . В штате Южная Каролина, где подъема в 1860 году не наблюдалось, на четырех с половиной человек приходилось примерно одно рабочее животное. Во время бума в штате Техас этот показатель составил 1:1 [81] R. B. Lamb. The Mule in Southern Agriculture. Berkeley, CA, 1963. . В Сибири насчитывалось восемьдесят пять лошадей на сто человек, гораздо больше, чем в европейской части России, а в Аргентине — 115 лошадей на сотню людей [82] Fraser. The Real Siberia. P. 50; Roy Hora. The Landowners of the Argentine Pampas: A Social and Political History, 1860–1945. Oxford, 2001. P. 59–60. . Рабочим животным, как правило, не давали свободно пастись (на это ушло бы слишком много времени), и им требовался готовый корм — овес, сено, кукуруза; фермеры поставляли и это тоже. В годы бума кормовых культур часто сеяли больше, чем пшеницы. Фактически фермеры XIX века были не просто фермерами, но и поставщиками «рабочих машин» и «топлива» для них.

Среди других элементов или стимулов индустрии прогресса можно назвать приток финансов, иммигрантов и импортных товаров — каждая из этих отраслей сама по себе была огромным бизнесом. Добывающие отрасли, такие как китобойный промысел, добыча пушнины и шкур, возможно, развивались и до подъема, но начинали резко расти вместе с ним, часто приводя к полному истреблению объекта охоты в той или иной местности. Именно во время четвертого и пятого бума в Америке были почти полностью уничтожены бизоны. «Лихорадка» добычи ценных ископаемых, в частности золота, часто сопровождала период бума, но редко вызывала его. Австралийская Виктория и Южный остров Новой Зеландии находились на подъеме еще до великих открытий золотых жил в 1851 и 1861 годах; то же самое верно и для различных сибирских «Калифорний» 1880–1890-х годов. Даже если взять Калифорнию 1848 года, то золотая лихорадка началась с лесопилки Саттера, где случайно было обнаружено первое золото, а не с какой-нибудь уже существующей шахты. Войны с коренными народами (и с европейскими колонистами предшествующей эпохи) иногда также подпитывали индустрию прогресса: десятки фортов, тысячи солдат и миллионы долларов подливали масла в огонь взрывного развития.

Периоды резкого падения, называемые также «крахом» или «паникой», представляют собой наиболее бросающиеся в глаза особенности цикла развития поселений — можно сказать, верхушку айсберга. Американский Запад испытал по крайней мере пять больших циклов взлета, упадка и спасения экспортом, пиками которых были крахи 1819, 1837, 1857, 1873 и 1893 годов. Новый подъем, сменившийся падением в 1913 году, пожалуй, можно считать за два цикла, если учесть крах 1907 года. Первые периоды упадка отражались и на Канаде, затем между 1860 и 1890 годами она испытывала лишь незначительные взлеты, а в период с 1897 по 1913 год ее западные прерии снова начали неудержимо развиваться. Южная Африка «обрушивалась» в 1865, 1882 и 1899 годах; Австралия — в 1842, 1866 и в начале 1890-х; Аргентина — в 1873, 1890 и 1913-м, а Сибирь испытала по крайней мере одну большую катастрофу в 1899–1900 годах. Были и локальные вариации: Южный остров Новой Зеландии «рухнул» в 1879–1880 годах, Северный — в 1886-м.

Мало кто из экономических историков будет отрицать, что эти периоды действительно имели место; более того, некоторые вспомнят и другие даты. И все же существует тенденция преуменьшать значение фазы упадка спорами по поводу того, можно ли технически считать ее периодом депрессии, при которой снижается реальная заработная плата, а в экономике начинается застой [83] Пример таких прений на материале Австралии: Philip McMichael. Settlers and the Agrarian Question: Foundations of Capitalism in Colonial Australia. New York, 1984. P. 175–180, а также: Barrie Dyster. The 1840s Depression Revisited // Australian Historical Studies. 1993. № 25. P. 589–607. Новозеландский пример: James Belich. Paradise Reforged: A History of the New Zealanders from the 1880s to the Year 2000. Auckland, New Zealand, 2001. P. 32–38. Американский пример: Charles W. Calomiris and Larry Schweikart. The Panic of 1857: Origins, Transmission, and Containment // Journal of Economic History. 1991. № 51. P. 807–834. . Мы часто обнаруживаем, что падение цен компенсируется падением заработной платы, так что реальный доход на душу населения остается на прежнем уровне, а в экономике в целом наблюдается даже незначительный рост. Однако вне зависимости от того, являются эти периоды техническими депрессиями или нет, они в свое время стали точками перелома. Они тормозили темпы роста. Во время бума население Милуоки в течение трех лет (1855–1857) выросло на 44,5 %, а за три года упадка (1858–1860) — всего на 2,8 % [84] Douglas E. Booth. Transportation, City Building, and Financial Crisis: Milwaukee, 1852–1868 // Journal of Urban History. 1983. № 9. P. 335–363. .

Фермерские хозяйства и промышленные предприятия разорялись пачками. В 1819 году полегла половина из тех сотен мелких, с одним отделением, американских банков, что были основаны в первом десятилетии XIX века [85] Thomas Cochran. Frontiers of Change: Early Industrialization in America. New York, 1981. P. 31. . Австралийский кризис 1891 года вынудил закрыться 54 из 65 крупных банков, причем 34 из них закрылись навсегда [86] S. J. Butlin. British Banking in Australia // Royal Australian Historical Society Journal and Proceeding. 1963. № 49. P. 81–99. . Во время краха 1893 года в Америке закрылось 573 банка и 8105 крупных предприятий [87] Caroll Van West. Capitalism on the Frontier: Billings and the Yellowstone Valley in the 19th Century. Lincoln, NE, 1993. P. 196. . После южноафриканского краха 1865 года, по утверждению современников, «вся Южная Африка была банкротом» [88] Цитируется по: Henry Slater. Land, Labour and Capital in Natal: The Natal Land and Colonisation Company, 1860–1948 // Journal of African History . 1975. № 16. P. 257–283. . Около четырехсот аргентинских и англо-аргентинских компаний обанкротились в 1873–1877 годах, и по крайней мере еще три сотни присоединились к ним с началом периода упадка 1890 года [89] Lance E. Davis and Robert E. Gallman. Evolving Financial Markets and International Capital Flows: Britain, the Americas, and Australia, 1865–1914. Cambridge, 2001. P. 653–654; Donna J. Guy. Dependency, the Credit Market, and Argentine Industrialization, 1860–1940 // Business History Review. 1984. № 58. P. 532–561. . Кризис 1900 года вывел из игры как минимум 55 крупных сибирских предприятий [90] Goryushkin. The Economic Development of Siberia. .