Коллектив авторов История - Естественные эксперименты в истории [сборник]

Рис. 7.5. Упразднение гильдий в Германии. Картографическое изображение основано на IEG-MAPS (сервер цифровых исторических карт, Майнц)

Введение законов, указывавших конкретную сумму, необходимую для выкупа земли из феодального владения ( Grund-herrschaft ), в некоторых случаях сопровождалось учреждением специальной кредитной институции, предоставлявшей крестьянам необходимые средства. Такие законы в самом деле стали основными предпосылками тех аграрных реформ, которые не остались лишь на бумаге. Поэтому в третьей столбце таблицы 7.1 мы отмечаем как наличие или отсутствие таких законов, так и факт отмены крепостного права (что для большинства территорий к западу от Эльбы было простой формальностью). Цифры отражают положение дел в 1820-х годах; большинство остальных регионов, в свою очередь, провели аграрные реформы в 1840-х, так что предполагается, что наш показатель отражает раннюю модернизацию [375]. Более подробную информацию по срокам реализации аграрных реформ можно найти на карте на рис. 7.6.

Эмансипация евреев — это единственная реформа, которая на территории Германии проводилась менее последовательно. Первые шаги, предпринятые в наполеоновских государствах — самой либеральной политикой по этому вопросу отличалась Вестфалия, — быстро оборвал так называемый позорный декрет ( décret infâme ) от 1808 года, снова ограничивший евреев в выборе профессии в Рейнланде системой лицензий [376]. Подобным же образом и Пруссия поначалу (соответствующий закон был принят в марте 1812 года) предоставила еврейским общинам самые разнообразные гражданские свободы, но вскоре отступила, не сумев распространить эти свободы на недавно обретенные территории [377]. Хотя для полной эмансипации евреев, включающей политические права, пришлось дожидаться объединения Германии в 1871 году, некоторые государства даровали своим еврейским подданным весьма значительную свободу, в частности в выборе профессии. В качестве подходящих примеров тут можно назвать Баден, Брунсвик, Ангальт и вольный город Франкфурт, откуда произошла династия Ротшильдов. Цифры в четвертом столбце таблицы 7.1 отражают, как и в случае аграрных реформ, состояние на 1820 год, показывая, какие государства провели политику модернизации раньше других [378].

Рис. 7.6. Проведение аграрных реформ в Германии. Картографическое изображение основано на IEG-MAPS (сервер цифровых исторических карт, Майнц)

С учетом всего вышесказанного мы видим, что таблица 7.1 иллюстрирует четкое различие между теми частями западной Германии, которые были реформированы французами, а затем переданы Пруссии в 1815 году, и теми, которые не испытали французской интервенции, либо теми, куда после периода французского господства вернулись старые власти и отменили проведенные реформы [379].

Современные историки до сих пор не пришли к согласию по вопросу экономических последствий французских и наполеоновских реформ в Европе. Одной из самых распространенных является точка зрения Александера Грэба, который пришел к выводу, что основное значение наполеоновского господства на европейском уровне заключалось в том, что оно обозначило переход от старого порядка к современности [380]. И все же Грэб отмечает, что Наполеон вел себя двойственно и подрывал основы собственных реформ, желая учесть также интересы местных олигархов. Грэб пишет:

Как это ни парадоксально, сам Наполеон иногда подрывал основы собственной реформаторской политики. В ряде государств он пошел на компромисс с консервативными элитами, позволив им сохранить свои привилегии в обмен на то, что они признают его верховную власть [381].

Историки расходятся также и в вопросе экономических последствий такой политики. Что касается самой Франции, то пространно писавшие о смысле Великой французской революции ученые-марксисты, такие как Жорж Лефевр и Альфред Собуль, видели в революции момент перехода от феодализма и капитализма и поэтому считали ее пусть и косвенной, но все же предпосылкой ускорения экономического роста. Критика этой точки зрения Коббаном, Джорджем Тейлором и Франсуа Фуре была воспринята многими как утверждение, что Французская революция не имела экономических последствий, которые приписывали ей марксисты [382]. Однако мы считаем, что это толкование ошибочно. Во-первых, тот факт, что Французская революция не была буржуазной в традиционном марксистском смысле этого слова, не означает, что вызванные ее влиянием институциональные изменения не способствовали экономическому подъему. Во-вторых, для Франции XIX века характерны низкая производительность сельского хозяйства и низкая заработная плата. По сравнению с Нидерландами и Великобританией это была бедная страна. Экономические историки возлагают ответственность за это (по крайней мере частично) на бытовавшие во Франции институты старого порядка. Жан-Лоран Розенталь показал в контексте ирригации и дренажа, что институциональные изменения, последовавшие за революцией, привели к повышению производительности труда [383]. Рондо Камерон также утверждает, что революция и спровоцированные ею изменения оказали положительный эффект на экономику [384].

Обычно, рассматривая Великую французскую революцию в общеевропейском контексте, экономические историки подчеркивают ее негативные последствия. Дэвид Лэндис, например, видит в ней политическое препятствие на пути внедрения новых технологий в странах континента. По его заключению, революция усилила технологическое отставание континентальной Европы от Британии, не устранив при этом большинства фундаментальных преград — образовательных, экономических и социальных — для успешного заимствования и усвоения новых английских достижений [385].

Экономические последствия французских реформ в Германии также являются предметом спора, несмотря на слова Томаса Ниппердея, которыми начинается его фундаментальный труд (и наше эссе). Большинство ученых интересуются политическими, а не экономическими последствиями, а те исследователи, которые подступают к делу с экономической стороны, часто приходят к выводу, что воздействие реформ было в целом неблагоприятным. Например, известна позиция Тимоти Блэннинга, который заявляет, что реформы в германских землях к моменту французской интервенции и так уже начались и что вклад Наполеона был незначителен или даже вреден, однако Хэймроу утверждает обратное [386]. Часть литературы по теме все же упоминает положительные экономические последствия реформ, но область исследований в них, как правило, ограничивается Рейнландом. Например, Герберт Киш описывает их следующим образом: