К Кудрявцев - Сборник материалов по истории Абхазии

Известный грузиновед, французский учёный Виктор Лангуа пишет: «Стоит только бросить взгляд на содержание первых страниц грузинских летописей, которые содержат курьёзные образчики невежественной и религиозной литературы, как наталкиваешься на героические легенды, и вскоре хро­никёр переносит вас к первым векам нашей эры, эпохе чисто исторической для других народов, которая для Грузии всё ещё частью остаётся героической. И действительно, составители избрали первые века нашей эры, чтобы заставить нас присутствовать при появлении не родоначальника нации, но восстановителя нации, героя грузинского, по преимуществу необычайного завоевателя, который успешно расширит грани­цы своей страны, восторжествовал при помощи своих войск со славой над всеми своими врагами и царствовал могущественно над обширными странами, ему подчинившимися. И странное дело, это героическое лицо, которое хроникёром называется Вахтангом Гургасланом – лев – волк – жил в V столетии нашей эры, следовательно, очень немногим ранее Юстиниана и Хосроя Нуширвана. Читая описание жизни и приключения Вахтанга Гургаслана, тотчас же признаёшь в нём одно из тех поэтических сочинений, которые обязаны своим созданием вообра­жению какого-нибудь энтузиаста, создавшего национального героя, высокие деяния которого должны служить вступлением к истории его родины. Вахтанг, как он обрисован в лето­писях, есть скорее Вакх-индийский или Псевдо-Александр, полубог, полугерой, проходивший через Азию, подчиняя её своим законам, чем глава маленького государства, которое с такой суровостью квалифицирует Тацит... Как бы то ни было биография Вахтанга, как она передана летописями, была стран­ным образом искажена и дополнена – и критика отказывается признать её подлинность... Тем не менее, курьёзно видеть, что в V в. нашей эры грузины были ещё в своём героическом пе­риоде, и что их история по большей части покоится на поэтических вымыслах».

Известный грузиновед академик Броссе и столь же из­вестный арменист Сен-Мартен не сомневаются в правдивости грузинских летописей, стараясь только исправлять и извинять те промахи и анахронизмы, которые встречаются в разных местах «Картлис-Цховреба».

Грузиновед Бакрадзе говорит, что «источники о первых временах истории Грузии скудны, да и те носят характер «баснословный». Он же, утверждая аутентичность «Картлис-Цховреба», все же пишет, что «события древних времён были описаны по преданию».

Известный арменист професор Патканов доказывает, что «первая часть истории Грузии составлена не по преданию, вопреки мнению Бакрадзе, и известия в ней не носят басно­словный характер, если под баснословием понимать легенды о мифических временах Грузии. Она просто вымышлена одним лицом с предвзятой целью. Если бы она заключала в себе действительные предания о древности грузинской, то исто­рическая ценность ея была бы другая». «Анонимный автор хроники, – говорит Патканов, – жил в XI–XII вв. по Р. X. и написал свою летопись, частью чтобы создать грузинскую историю, недостаток которой в то время сильно чувствовался в народе, но главным образом возвеличить царствовавший в Грузии род Багратидов и придать их правам историческую санкцию».

Профессор С. Н. Какабадзе делит исследоватеаей «Картлис-Цховреба» на две группы. Первые «подходили к вопросу чи­сто внешне, мало заботясь о внутреннем анализе текстуаль­ного материала, как, например, Патканов и Лангуа, или же под­ступали к летописям с заранее составленным предупрежде­нием, основанном на ложно понятом представлении о на­циональном достоинстве. Этим и объясняется то, что изыскания Бакрадзе, Жордания, Джанашвили не могли нам уяснить ха­рактер летописей, время их составления и личность их авторов».

Какабадзе устанавливает по «Картлис-Цховреба» списка царицы Марии, как списка, не прошедшаго «Вахтанговскую» редакцию, что первая часть летописи, носящая заглавие «Жизнь грузинских царей, первых отцов и племён» доведена до конца XI века. Она разбивается на две главы. Первая глава от этнарха Картлоса до Вахтанга и написана pyccким архиепископом Леонтием Мровели. Вторая глава – от родителей Вахтанга Гургаслана до Георгия II включительно, является произведением Джеваншира, написавшаго её не ранее 1058 г. и не позже 1075 года. По всей вероятности Леонтий первую часть писал после Джеваншира. Кто закончил рукопись царствованием Давида Возобновителя – неизвестно.

Материалом Джеванширу служила хроника рода Багратидов, написанная неким Сумбатом, сыном Давида в первой половине XI в., доведенная до 1032 года.

Мы остановились на истории «Картлис-Цховреба» подробно для того, чтобы выяснить причину неполного использования её нами в периоды отдаленные от её составления, во-первых, а во-вторых, для освещения некоторых моментов в истории Абхазии, как, например, вопроса о происхождении Леонидов и других. Мы сочли за лучшее выяснить этот вопрос однажды и окончательно, чем возвращаться к нему несколько раз.

Возвратимся к приведённому нами сообщению из завещания Вахтанга Гургаслана. Мы не будем разбирать, насколько соответствуют действительсти приведённые в этом мифическом завещании сведения о границах. Мы коснёмся лишь того, как представлялись в преданиях абхазцы, – волнующимися, возмущающимися и восстающими против чужеземного ига.

Перейдём к дальнейшему изложению событий, сохранённых запи­сями. В «Картлис-Цховреба» говорится, что Вахтанг Гургаслан получил в приданное за женой Еленой, родствен­ницей византийских императоров, Абхазию. Кроме как в «Картлис-Цховреба» мы нигде и ни в чём не находим потверждения этому сообщению и вынуждены придти к заключению, что это сообщение или выдумано летописцем, или же записанное им предание не соответствует действительности.

Как в период распространения римского влияния, так и во времена господства византийских императоров страной абазгов и её городами, как одной из отдалённых от столицы провинций, пользовались, как местом ссылки важных государственных преступников и лиц, неугодных константино­польскому правительству. Так, например, сюда в Абхазии, а именно в Пицунду, был, между прочим, сослан в начале V века известный проповедник, константинопольский епископ святой Иоанн Златоуст. В пути на место ссылки, измученный пред­шествовавшей этому более чем трехмесячной дорогой, Иоанн Златоуст скончался. Его смерть хрониками относится к 404-году. По грузинским преданиям Златоуст скончался и был погребён в самом Питиунте. Но по исследованиям греческого археолога К. Врисиса при помощи открытой им рукописи 995-го года, составляющей дополнение к известному труду константинопольского патриарха евнуха Фотия «Библиотека или описание 1000 книг», вопрос о месте смерти и временного погребения Ионна Златоуста решён окончатель­но. Он скончался в городе Кумане или Коман, который находился при образовании реки Гумисты или Гумы близ села Михайловского в 11–12 верстах от г. Сухум-Кале. Мощи Иоанна до перенесения их в Константинополь находились в Куманском храме во имя священномученика Василиска, епископа Команского. Приблизительно на месте города Коман ныне находится Василиско Златоустинский монастырь. Врисис, приехавший в Сухум-Кале, лично разыскал, по составленной им самим карте, развалины как города Коман, так и небольшого храма мученика Василиска.