Ричард Фрай - Наследие Ирана

Этимологически parasang (новоперс. farsax) связано не с древнеир. *sanga-, древнеперс. banga- «камень»’, а скорее с корнем sah- «извещать, провозглашать», как это предположил И. Маркварт; см. также: Н. Н. S с h а- е d е г, Beitrage zur iranischen Sprachgeschichte,— «Ungarische Jahrbiicher», Bd XV, 1935, стр. 563. Ср. вторую часть слова orosanges (Геродот, VIII, 85), если только оно не восходит к древнеперс. *huvarzaka- «хорошо действующий». Статмы селевкидского периода основывались, вероятно, на дорожной системе, унаследованной от Ахеменидов

Я следую переводу Р. Кента (R. Kent, Old Persian, стр. 132). Выражение «как прежде не было»имеется только в эламской версии.[Ср.: J. Н а г- m a 11 a, The Bisitun Inscription and the introduction of the Old Persian cuneiform script,—AAASH, t. XIV, 1966, стр. 255—283; I. M. Diakonoff, On the interpretation of § 70 of the Bisutun Inscription (Elamite version),—AAASH, t. XVII, 1969, стр. 105—107.]

О надписи из Таксилы см.: F. С. Andrea s, Erklarung der aramaischen Inschrift von Taxila,— NGWG, 1931 (1932), стр. 6—47. [См. также Г.М. Бонгард-Левин, Таксильская надпись Ашоки,— СВ, 1956, Мё 1, стр. 121—128; Н. Н и ш Ь а с h, Die aramaische Inschrift von Taxila,— «Akade- niie der Wissenschaften und der Literatur in Mainz. Abhandlungen der geistes- und sozialwissenschaftlichen Klasse», Jahrg. 1969, № 1, стр. 3—12.] Издание арамейско-греческой билингвы из Кандахара — D. Schlumberger, L. R о b е г t, A. Dupont-Sommer, Е. В е n v е n i s t е, Une bilingue greeo-arameenne d’Asoka,— JA, t. CCXLVI, 1958, стр. 1—48; о надписи из Лагмана см.: W. В. Henning, The Aramaic Inscription of Asoka found in Lampaka — BSOAS, vol. XIII, 1949, стр. 80—88 (см. также литературу, указанную в последних двух работах). [Недавно издан фрагмент еще одной мидийско-арамейской надписи Ашоки, см.: Е. Benveniste, A. Dupontе- Sommer. С. С a i 11 a t, Une inscription indo-arameenne d’Asoka provenant de Kandahar (Afghanistan),— JA, t. CCLIII, 1966, стр. 437—470.]

Вряд ли «слуга» (menial), как переводит Р. Кент слово *maryaka. Ср. выше, прим. 91 к гл. II. (См. также: С. И. Баевский, Древнеперсидское тапка-,— СВ, 1958, № 1, стр. 98—100].

Я следую толкованию Э. Беивениста (Е. Benveniste, Etudes sur le vieux-perse,— BSLP, t. 47, 1951, стр. 37) и считаю, что древнеперс. ha(n)duga имело значение «подтверждение» или «приведение к присяге», а не «письменное показание». (Ср. также: W. W. W й s t, Altpersische Studien. Sprach- und kulturgeschichtliche Beitrage zum Glossar der Achameniden- Inschriften, Miinchen, 1966, стр. 7 и сл.; W. Hinz, Die untere Grabinschrilt des Dareios,— ZDMG, Bd 115, 1965, стр. 228; M. Mayrhofer, Das Altpersische seit 1964,— «W. B. Henning Memorial Volume», London, 1970, стр. 285.]

А. Т. Оlmstеad, History of the Persian Empire, Chicago, 1948, стр. 237. Ср.: О. Leuze, Die Satrapieneinteilung in Syrien und im Zweistrom- lande, Halle, 1935: M. Ehtecham, L’Jran sous les Achem^nides, Fribourg, 150 1946, стр. 162.

Древнеперс. kara родственно литов, karas, нем. Неег и отражает, по- видимому, общеиндоевропейское обозначение племенного ополчения.

Д. Рagliarо, Riflessi di etimologie iraniche, стр. 149.

Е. Meyer, Geschichte des Altertums, Bd IV, Stuttgart, 1939, стр. 70.

Основным источником богатства ахеменидской державы была земля, а жизнь земле на всем Ближнем Востоке с незапамятных времен давала вода. Ирригация имела огромное значение для «Плодородного Серпа», для Иранского нагорья и вообще для всех областей, где земля могла давать урожай. При Ахеменидах, как позднее при Сасанидах, царь теоретически считался, по-видимому, верховным собственником всей земли, а народ держал ее в качестве лена. Такое представление ведет к весьма широкому толкованию термина «феодализм», поскольку социальная структура средневековой Европы, несомненно, очень сильно отличалась от социальной структуры древнего Ирана. Имеется, однако, немало черт, напоминающих то, что мы привыкли понимать под словом «феодализм». Ахеменидская держава была централизованной империей, но в то же время она была государством иерархическим, и нет ничего неожиданного в том, что мы находим некое подобие феодализма у народа с кочевническими традициями, завоевавшего оседлые народы.

Представление о том, что царь стоит над всеми законами и может даровать землю своим верноподданным, которые, согласно тому же представлению, все являются его рабами (bandaka), естественно, должно вести к феодальной системе. Мы упоминали уже о царских имениях в разных частях державы, включавших в себя и охотничьи парки — «парадисы», а также о bg — «наделах» или «доменах», которые высшая знать получала в дар от царя, продолжая жить в столицах. Арамейские папирусы из Египта рисуют нам весьма благополучную картину состояния дел в поместьях Аршамы, ахеменидского принца и наместника (тг) Египта, который большую часть времени проводил в Сузах или в Вавилоне, предоставляя доверенным лицам управлять его землями в Египте.

Лены даровались обычно не отдельным лицам, а целым семьям, возможно под влиянием древней месопотамской традиции коллективного права собственности. Создавая военные поселения в покоренных странах и раздавая земли гражданским и военным служилым людям, Ахемениды тем самым способствовали развитию феодализма. Из аккадских документов известны два термина, обозначающие феодальные отношения — ilkti и qastu. Первый является старовавилонским обозначением лена или вассальной службы. При Ахеменидах, причем только со времени правления Дария I, в документах выступает термин qastu, ранее в значении «надел» не засвидетельствованный. Это слово, первоначально имевшее значение «лук» и «земельный надел для содержания лучника», стало применяться для обозначения пожалования за несение царской военной службы. Можно полагать, что институт qastu был введен персами, а вавилонское ilku превратилось в налог, выплачиваемый деньгами или серебром в слитках, причем само это слово стало обозначать «земельный налог» или просто «налог». Судя по аккадским документам, qastu, которые жаловались группе семей в качестве лена, входили в состав Ь-atru, первоначально обозначавшего учреждение для сбора налогов и возглавлявшегося влиятельным чиновником, именуемым saknu. Слово hatru в данном случае может быть переведено как «округ»; в некоторых контекстах оно прилагается к группе должностных лиц или воинов. По мере развития денежного обращения и стабилизации державы в правление Дария II и его преемников военная служба держателя лена все более заменялась денежным налогом. Процесс этот шел одновременно с ростом городов и развитием городской жизни. Ахемениды, как позднее Сасаниды, поощряли урбанизацию.

Поскольку наши источники происходят из Вавилонии, закономерен вопрос о том, в какой мере эти процессы были характерны для империи в целом. Если даже считать, что в отдельных провинциях имелись определенные различия, то и в этом случае влияние практики, установившейся в Вавилонии, должно было ощущаться во всей империи. Податная реформа, проведенная Дарием I на всей территории державы, означала разрыв с прежней традицией. Система налогообложения, существовавшая прежде, не была единообразной и упорядоченной. Следовало прежде всего установить принцип обложения и твердые размеры податей. Известно, что задолго до Ахеменидов ассирийцы при заключении сделок купли-продажи земли исходили не из площади участка, а из его урожайности. Дарий приказал произвести обмер земель, а также собрать данные об урожае прошлых лет. По-видимому, до Дария размеры налогов часто устанавливались до сбора урожая, что ложилось тяжким бременем на земледельцев. Например, в Месопотамии каждый год чиновники заранее объявляли минимум сбора плодов с финиковой пальмы, и определенный таким образом налог приходилось выплачивать, даже если урожай оказывался ничтожным. Обмер обрабатываемых земель позволил Дарию установить твердую ежегодную земельную подать для каждой сатрапии, с учетом средней урожайности и видов возделываемых культур.