Ричард Фрай - Наследие Ирана

См.: Е. И. Соломоник, Сарматские знаки Северного Причерноморья, Киев, 1959, стр. 17. Автор защищает тезис о сарматском происхождении знаков, обнаруженных на территории Южной России, и относит их к периоду после начала н. э. В работе прослежены связи между знаками Южной России, Хорезма и Сибири.

Очерк скифо-сарматского искусства и библиографию см.: Т. Т. Rice, The Scythians, London, 1957; ср. также ряд исследований М. И. Ростовцева.

Ростовцев (Iranians and Greeks, стр. 198 и сл.) считает, что «звериный стиль» зародился в горах Алтая и в результате передвижений скифов проник в Китай (в эпоху Чжоу) и в Южную Россию.

В. И. Абаев, Историко-этимологический словарь осетинского языка, т. I, М., 1958, стр. 47 (под словом Allon); I. Gershevitch, Word and Spirit in Ossetic,— BSOAS, vol. XVII, 1955, стр. 486; H. W. Bailey, Iranian Arya- and Daha-,— TPS, 1959, стр. 98.

С. В. Киселев, Древняя история Южной Сибири, М., 1951.

Там же, стр. 249—250.

Основная публикация: С. И. Руденко, Культура населения Центрального Алтая в скифское время, М.—Л., 1960; см. также М. Griaznov, L’art ancien de l’Altai, Leningrad, 1958.

С. В. Киселев, Древняя история, стр. 315, 357.

См.: J. Нагmatt , Studies on the history of the Sarmatians, стр. 34 (сводка источников). Хороший обзор материалов, свидетельствующих о связях Сибири с Ближним Востоком, можно найти в статье: М. П. Грязнов, Связи кочевников Южной Сибири со Средней Азией,—сб. «Материалы второго совещания по археологии Средней Азии», М., 1959, стр. 136.

В. Ф. Гайдукевич, Боспорское царство, ртр. 374.,

См.: W. Samolin, Historical ethnography of the Tarim Basin before the Turks,— «Paleologia», t. IV, Osaka, 1955, стр. 39; его же, The archaeology of the Tarim Basin,— CAJ, vol. IV, 1958, стр. 66 (ссылки на источники). Многие исследователи отождествляют усуней с асами (аланами), что порождает новые проблемы, как лингвистические, так и исторические. Среди работ последних лет см.- F. А 11 h е i m, Geschichte der Hunnen, Bd I, стр. 63 (здесь отмечено, что Аммиан Марцеллин отождествлял аланов с массагетами).

См. библиографию и ссылки на источники в ценной работе Q. Н а 1 оun, Zur Oe-tsi Frage,—ZDMG, Bd 91, 1937, стр. 245, прим. 7. Отождествление сюнну с гуннами не может считаться вполне доказанным, но его можно принять в качестве рабочей гипотезы — сходство этнонимов все же весьма значительно. Толкование названия юечжи как *togara «тохар» см. в статье Н. W. В a i 1 е у, Ariaca,— BSOAS, vol. XV, 1953, стр. ‘536.

G. Наlоun, Zur Detsi Frage, стр. 248—249; ср. О. Maenchen- Helfen, The Yiieh-chih Problem Re-examined,— JAOS, vol. 65, 1945 стр. 71—82.

Для этнонима сэ древнекитайское произношение может быть реконструировано как *sak. Отождествление исседонов (вариантная форма — есседоны) с усунями, арси, асианами или с асами-аланами сопряжено со значительными трудностями, хотя в принципе любая из этих идентификаций (или все) возможны. В любом случае, независимо от того, сближать ли реконструированную форму названия юечжей с этнонимом «скиф» (как считал Г. Халун) или — что кажется более вероятным — с термином «тохар» (как предложил В. Б. Хеннинг), уравнение юечжи-«тохары» (и далее кушаны) в настоящее время принято всеми историками. Ср.: Н. W. Bailey, Ariaca

W. В. Henning, Argi and the Tokharians,— BSOAS, vol. IX, 1938! стр. 563.

В XIX в., когда язык Авесты нередко определялся как древнебактрийский, делались попытки реконструкции картины жизни древней Бактрии по данным Авесты. Мы не будем повторять эти попытки; отметим лишь, что авестийские тексты могут быть использованы для сопоставления с археологическими материалами и данными других источников. Находки надписей, в которых засвидетельствован, очевидно, язык основного населения Бактрии кушанского периода, открыли новую страницу в изучении истории Восточного Ирана 1, однако для более ранних этапов мы зависим прежде всего от результатов работ археологов.

В ахеменидской державе Бактрия занимала особое положение — из этой области можно было контролировать весь Восточный Иран. Так было и позднее, в период владычества греко-македонцев и после арабского завоевания. Ахемениды, по-видимому, переселяли в Бактрию ионийских греков, но у нас нет свидетельств существования сколько-нибудь значительных греческих поселений в Бактрии до завоеваний Александра; с греческой культурой и, конечно, с греческими монетами бактрийцы познакомились еще при Ахеменидах, так что греко-македонские солдаты Александра не должны были казаться им пришельцами с другой планеты 2. Александр, натолкнувшийся на ожесточенное сопротивление в Согде, придавал особое значение Бактрии как важнейшему стратегическому и военному центру восточных областей его державы. Греко-македонские гарнизоны, размещенные на территории Бактрии, были, по-видимому, более многочисленными, чем где-либо в Восточном Иране. Для периода Селевкидов источники ни разу не упоминают о сатрапах или стратегах в Среднеазиатском Междуречье (Трапсоксиана), а потому можно полагать, что наместник Бактрии был главным должностным лицом селевкидской администрации в этих районах и представлял державу в сношениях с местными князьками. Точные границы селевкидских владений в Средней Азии неизвестны; Плиний (VI, 49) сообщает, что селевкидский полководец Демодам во время одного из походов переправился через Сырдарью, из чего можно заключить, что Согдиана подчинялась Селевку I и его сыну Антиоху 3. Известное посольство Мегасфена в Индию, путешествие Патрокла, предпринятое для обследования Каспийского моря, а также другие факты указывают на то, что Селевк и Антиох приложили немало сил для укрепления своих позиций в Восточном Иране, так что в состав их владений вошло большинство областей, завоеванных Александром. При Селевкидах Бактрия, очевидно, получила новые эллинские гарнизоны; большое число греков, главным образом ионян, прибыло в Бактрию в качестве военных колонистов и членов их семей.

История образования Греко-Бактрийского царства привлекала внимание многих исследователей, особенно в последние годы 4, хотя круг источников остается почти неизменным: краткие сообщения Помпея Трога (в передаче Юстина), Полибия, Страбона и Плиния (все гораздо более поздние, чем описываемые события) и монеты. В настоящее время известны монетные серии, принадлежащие почти сорока греческим правителям Бактрии и Северо-Западной Индии; наиболее ранние из этих монет по праву считаются лучшими образцами греческого медальерного искусства. Монеты позволяют восстановить политическую историю Греко-Бактрии, прежде всего последовательность династий и правлений. К сожалению, нумизматы иногда склонны делать слишком рискованные выводы и заключения, пытаясь реконструировать по данным монет картину династических браков и политических интриг при дворах греко-бактрийских правителей. Скудость письменных источников по истории Греко-Бактрийского царства не позволяет уточнить и дополнить выводы, которые делаются на основе анализа монет — ценных свидетельств, современных событиям, но все же ограниченных по характеру информации. Поэтому реконструкции, предлагаемые нумизматами, не выходят за рамки гипотез. Так, например, некоторые склонны считать, что обилие монетных серий и имен, засвидетельствованных на монетах, указывает на существование в Греко-Бактрии института соправителей («вице-королей»), имевших собственные дворы. Такое предположение кажется более чем сомнительным, поскольку нет оснований считать, что греко-бактрийские цари отказались от обычного для других диадохов деления державы на сатрапии или наместничества. В эллинистических монархиях мы нередко встречаемся с практикой назначения наместников, имеются монеты, на которых представлены имена соправителей, однако о «вице-королях» ничего не известно. Не следует также полагать, что греки в Бактрии были менее воинственными, чем в других эллинистических монархиях, и что их держава не знала междоусобиц и ожесточенной борьбы за власть 5. Напротив, в Бактрии такая борьба приняла весьма острый характер, что отразилось прежде всего в монетных сериях, выпускавшихся соперничавшими правителями. Подтверждение этому мы находим у Юстина (XLI, б, 3), сообщающего, что бактрийцы ослабли в результате многих войн, которые им пришлось вести,— речь идет, несомненно, не только о борьбе с соседними народами, но и о междоусобицах, раздиравших Греко-Бактрийское царство. В то же время нельзя не согласиться с нумизматами, отмечающими любопытную особенность, которая отличает греческих правителей Бактрии от других эллинистических монархов: количество и разнообразие имен правителей. Мы почти не находим здесь традиционно повторяющихся имен, подобных Селевку, Антиоху и Птолемею в других царствах. Установление абсолютной и относительной хронологии правлений греко-бактрийцев потребовало от историков и нумизматов огромного труда и изобретательности; предлагавшиеся пути решения этих проблем и выводы, к которым пришли исследователи, весьма различны — картина, напоминающая результаты толкований некоторых текстов Авесты. В. Тарн в своей классификации греко-бактрийских монет учитывает несколько типологических признаков, придавая особое значение чертам портретного сходства в изображениях правителей на аверсах. А. Нарайн исходит прежде всего из типов монетных реверсов: если, к примеру, на реверсах имеется изображение Афины Паллады, то все правители, выпускавшие такие монеты, находились в родстве между собой. А. Симонетта считает главным тип монограммы и строит классификацию прежде всего на основе этого признака. Результаты оказываются неодинаковыми, но можно заметить, что Нарайн и Симонетта в своих выводах ближе друг к другу, чем к Тарну, и что их исследования во многом продвинули решение проблемы. Определение дат правления некоторых царей и границ их владений все еще вызывает споры; в некоторых случаях мы не знаем, имеем ли мы дело с одним правителем или с двумя, носившими одинаковые имена (так, например, продолжается дискуссия по поводу того, был ли один Аполлодот или два,— последнее кажется более вероятным), но мы не будем касаться частных вопросов такого рода 6. Две основные проблемы истории Греко-Бактрии остаются актуальными и в наши дни. Первая — это хронология правлений и состав владений отдельных правителей предмет исследований нумизматов. Вторая — искусство и культура — область интересов археологов и искусствоведов.