Ричард Фрай - Наследие Ирана

Завоевания Митридата I привели парфян в Западный Иран и Месопотамию, превратив царство Аршакидов из окраинного владения в мировую державу. В Мидии селевкидский сатрап Тимарх провозгласил себя независимым, и Митридат вступил с ним в борьбу. Мы не знаем, как протекали события, но, видимо, не Митридат покончил с Тимархом. Более вероятно, что его окончательно сокрушил селевкидский царь Деметрий I Сотер 1. Но в итоге победителем оказался Митридат, захвативший Мидию около 155 г. до н. э. Затем, однако, Митридат был вынужден уйти к своим восточным границам, чтобы защитить их от вторжений кочевников. Как отмечалось выше (стр. 231), Митридату удалось захватить у Эвкратида две области, точное местоположение которых определить трудно. Есть указания на то, что он воевал в Арахосии, у границ Индии, но подробности этих событий нам неизвестны. Видимо, Герат, Сеистан, Гедросия и другие области на востоке Ирана уже задолго до Митридата перешли под власть местных правителей. Употребление Эратосфеном и более поздними авторами термина Ariane для обозначения большей части Восточного Ирана (исключая Бактрию) должно свидетельствовать о том, что так назывались области, на которые не распространялась власть греков. Несколько позднее это название прилагалось к Парфянской державе, но сообщения источников весьма неопределенны 2. Нет оснований сомневаться в достоверности сведений античных авторов о завоеваниях Митридата далеко на востоке, вплоть до Индии 3. Титул «великий царь», который присутствует на монетах Митридата, соответствует его успехам.

На западе Митридат летом 141 г. до н. э. вступил в Селевкию на Тигре. Весьма заманчива гипотеза В. Тарна, согласно которой селевкидский царь Деметрий II Никатор и Гелиокл Бактрийский заключили военный союз, чтобы заставить Митридата вести борьбу на двух фронтах. По В. Тарну, Митридат разгромил Гелиокла в декабре 141 г., а затем в 140 или в 139 г. до н. э. вернулся в Вавилонию, чтобы разбить и захватить Деметрия 4. После пленения селевкидского царя Митридат мог рассматривать себя наследником Ахеменидов и Александра. Большая часть Ирана, как и Месопотамия, должны были находиться в его руках, так как источники свидетельствуют о парфянском господстве в Сузах и в других районах 5. Парфяне стали хозяевами всего Иранского плато.

При Фраате II, сыне и преемнике Митридата, Антиох VII предпринял последнюю попытку восстановить селевкидское господство в Иране. Он отвоевал Месопотамию, вторгся в Мидию, но был разгромлен и убит, после чего Фраат снова занял Месопотамию. Однако восточные границы Парфянского государства оказались под угрозой в результате передвижений саков из Средней Азии. Фраат погиб в битве с кочевниками около 128 г. до н. э., будучи еще молодым, — трон после него занял его дядя Артабан II. Артабан также кончил свою жизнь на востоке, вероятно воюя против юечжей; обширные территории на востоке, завоеванные Митридатом, были утрачены. В это же время парфяне лишились и большей части Месопотамии — ее захватил Гиспаосин, правитель Харакены, нового небольшого государства, столица которого, прежняя Александрия-Антиохия, получила имя Спасину Харакс. K счастью для парфян, их новый царь был достойным тезкой Митридата I. Месопотамия была отвоевана обратно, доказательством чего служат монеты Гиспаосина, на которых выбиты изображения и титулы Митридата II. Харакенская династия, однако, продолжала править в Южной Месопотамии, уже находясь в зависимости от парфян, вплоть до завоеваний Траяна в 116 г. н. э. 6. Митридат II был первым парфянским правителем, употребившим титул «царь царей» на монетах; разнообразие типов и большое число его монет, дошедших до нас, указывают на длительное и успешное царствование. На некоторых своих монетах Митридат II изображен в высоком колпаке (или шлеме), украшенном по краю драгоценными камнями и звездой в середине. Такой головной убор, ставший наиболее частой разновидностью царской тиары парфян, был затем воспринят царями Эдессы (Абгариды), Элимаиды, некоторыми индо-парфянскими правителями и первым Сасанидом — Ардаширом 7.

На востоке Митридат II восстановил власть парфян, остановив саков и, возможно, заключив с ними союзный договор. Парфянское царство, как можно заключить по Исидору Хараксскому (§ 19), простиралось теперь до границ Индии, включая современный Кандахар. Э. Херцфельд выдвинул реконструкцию истории Суренов, парфянского владетельного рода в Сеистане, исходя из предположения о том, что Сурен Гондофар отпал от Парфии, когда Артабан III сменил на престоле Вонона I. Отдавая должное остроумию этой реконструкции, следует учитывать, что на самом деле мы ничего не знаем о парфяно-сакских взаимоотношениях на востоке 8. Предлагавшееся Э. Херцфельдом отождествление царя Парфии Вонона I с Вононом, чеканившим индо-парфянские монеты, не лишено вероятности, но совершенно не доказано. У саков и индо-парфян престол иногда переходил от царя к его брату или племяннику, возможно, как предполагал Э. Херцфельд, по материнской линии 9. Но вопрос этот более сложен, чем казалось до сих пор, поскольку один из индо-парфянских царей, Санабар, мог быть первоначально правителем Мерва в Средней Азии, если судить по находкам его монет 10.

Судя по индийским источникам, саки и пахлавы совершали свои индийские завоевания как союзники; это подтверждается и монетами, на которых представлены как сакские, так и парфянские имена. Принятие титула «царь царей» Гондофаром, Ортагном и Пакором должно указывать на полную независимость этих индо-парфянских владетелей от царей Парфии; трудно представить, что они вообще имели какое-то отношение к событиям, происходившим на территории Иранского плато. Проблема восточных отношений парфян в Арахосии, как и вопрос о западных границах владений индо-парфян, еще ждут своего решения, но можно утверждать, что индийское и иранское царства парфян существовали раздельно.

Уже давно было высказано предположение, что Сеистану и сакам принадлежит значительная часть иранского народного эпоса, и прежде всего эпический цикл, связанный с Рустамом. Благодаря открытию в Восточном Туркестане фрагментов согдийской версии сказания о Рустаме сакское происхождение большей части преданий о Рустаме, вошедших в «Шахнаме» Фирдоуси, становится вполне вероятным. Весьма романтичным выглядело бы отождествление Рустама с Гондофаром, а родового замка Каспара, последовавшего за Вифлеемской звездой к колыбели Христа, — с Кух-и Хваджа, холмом в центре озера Хамун в Сеистане 11. Отождествление саков или кушан с туранцами эпоса также заманчиво, особенно если учесть, что при этом Туран оказался бы к востоку от Сеистана; религиозный антагонизм между иранцами и туранцами в этом случае перешел бы из легенды в действительность, поскольку парфяне выступали в роли защитников зороастризма. Однако все эти вопросы не могут быть решены с помощью имен, этимологий и хитроумных гипотез. Необходимы новые археологические материалы и письменные памятники.