Ричард Фрай - Наследие Ирана

Культура Кушанского государства вызывает гораздо меньше споров, чем его политическая история и хронология. По своему этническому составу держава кушан была не менее пестрой, чем Парфянское царство. О культурном синкретизме красноречиво свидетельствуют художественные изделия, найденные археологами в Беграме (Афганистан, к северу от Кабула). Гипсовые медальоны с греческими профилями, китайские лаки, индийская резная слоновая кость и египетские стеклянные сосуды — все это указывает на широкие связи кушан 7. К сходным заключениям приводят и монеты, на которых наряду с такими греческими и римскими божествами, как Геракл, Гефест или Серапис, изображались и иранские боги и богини — Митра, Ардохш, Атар и Веретрагна.

К ним прибавились и индийские божества — Шива (Вешо), Махасена и Будда. Кушанская империя обнаруживает здесь поразительное сходство с Римской, столь же открытой для различных культов и иноземных влияний. Особенностью кушанских эмиссий являются обильные (начиная с правления Вимы) выпуски золотых монет, основанные на римском золотом денарии весом около 8 г, и — в противоположность парфянам — полное отсутствие серебряных монет. Золотой чекан больше, чем что-либо другое, указывает на различие между кушанами и парфянами с их серебром — традиционной монетой степей, наиболее популярной у кочевников. Кушаны, очевидно, чувствовали себя наследниками греков в Бактрии; есть основания полагать, что Канишка впервые приспособил греческий алфавит для фиксации иранского языка, ставшего одним из официальных в Кушанском царстве. Оживленные торговые связи с Римской империей способствовали обмену не только товарами, но и идеями, искусством и культурой.

Правление Хувишки, преемника Канишки, было весьма продолжительным — об этом можно заключить по его разнообразному и обильному монетному чекану. Видимо, именно при этом царе была составлена бактрийская надпись в храмовом комплексе Сурх Котала, датированная 31 г. (от воцарения Канишки) и повествующая о восстановлении святилища 8. Необходимо иметь в виду, что мы не знаем абсолютных дат правлений кушанских царей и порядка престолонаследия. Изображения и легенды на монетах дают основания для гипотез, иногда вполне резонных, но не более. Система косвенного наследования власти у кушан, сходная с индо-парфянской, еще более затрудняет изучение политической истории Кушанского царства 9.

Монеты царя Васудевы, преемника Хувишки, известны в значительном количестве. После Васудевы мы наблюдаем возврат к подражаниям греко-бактрийским эмиссиям. Можно ли считать, что огромная Кушанская империя, простиравшаяся от Матхуры в Индии до Окса и далее на север, захватывая часть Средней Азии, разделилась на две или даже на несколько частей? Очевидно, что владения кушан росли в тот период, когда их соседи были слабы. С возвышением Сасанидов в Персии, если не раньше, и Гуптов в Индии в начале IV в. приходит конецимперии кушан — сохраняются лишь мелкие кушанские владетели. При Шапуре I кушаны были обложены данью, но вряд ли находились в полном подчинении у Сасанидов. Позднее Сасаниды имели своих наместников в Бактрии. Вопрос о кушанских владениях в Средней Азии не может быть решен без привлечения новых археологических данных и в особенности надписей; немногочисленные находки кушанских монет при раскопках С. П. Толстова в Хорезме могут указывать лишь на торговые связи. Судя по китайским источникам, а также по археологическим данным, кушаны осуществляли контроль над Кашгаром, Согдианой и Ферганской долиной, во всяком случае при Канишке. Как далеко простирались кушанские владения на западе, севере и востоке, установить трудно. Но слава кушан была столь громкой, а законность власти их династии в Восточном Иране и в Северо-Западной Индии казалась столь неоспоримой, что их наследники — эфталиты и цари Кабула из династии Шахи — вплоть до арабского завоевания возводили свои родословные к кушанам. Имя Канишки прославила буддийская традиция, а всю династию — гандхарское искусство. Кушаны не только укрепили связи Восточного Ирана с Центральной Азией и Китаем, но и внесли свой вклад в распространение культуры иранских народов на территории Северо-Западной Индии.

Notes:

Отрывок приводится по переводу К. Эноки, который заимствован из работы: А. К. Narain, The Indo-Greeks, стр. 131. [Русский перевод этого отрывка (Н. Я. Бичурин, Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. II, М.— Л., 1950. стр. 227): «Когда Дом Юечжы был уничтожен хуннами, то он переселился в Дахя, разделился на пять княжеских домов: Хюми, Шуанми, Гуйшуан, Хисийе и Думи. По прошествии с небольшим ста лет гуйшуанский князь Киоцзюкю покорил прочих четырех князей и объявил себя государем под названием гуйшуанского». Ср. также переводы этого места: Е. G. Р u 11 е у b 1 a n k, Chinese Evidence for the Date of Kaniska,— PDK, стр. 247; E. Z urcher, The Ytieh-chih and Kaniska in the Chinese sources,— PDK, стр. 367.]

Позднее сходный титул отмечен в среднеперсидском манихейском тексте в двух формах — с начальным у и с начальным i- (F. W. К. Muller, Ein Doppelblatt aus einem manichaischen Hymnenbuch (Mahrnamag),— APAW, 1912, Berlin, 1913, стр. 11, стк. 77 и 93). Сопоставление с парфянским ymg «руководитель (манихейской общины)» кажется возможным, поскольку чередование б/m вполне обычно во многих языках. Вариантная форма этого же слова была представлена _ и в языке Бухары — фатйк «знатный, предводитель», см. мою статью tJamUk, Sogdian «pearl”?» — JAOS, vol. 71, 1951, стр. 142. Дж. Клосон предположил алтайское происхождение титула уаЬуи/ yavgu, реконструируя форму *davgu (G. С 1 a u s о n, Turk, Mongol, Tungus,— AM, NS., vol. VIII, pt 1, 1960, стр. 115), но мне это объяснение кажется неприемлемым.

Попытка найти иранскую этимологию была сделана в статье: Н. W. Bailey, Irano-Indica III,—BSOAS, vol. XIII, 1950, стр. 397. Ср.: J. Marquart, Eransahr, стр. 209.

Б. Я. Ставиский, О северных границах Кушанского государства,— ВДИ, 1961, № 1, стр. 108—114. (См. также: Е. В. Зеймаль, Клад римских денариев из Таджикистана,—«Нумизматика и эпиграфика», вып. III, М., 1962, стр. 144—145; М. Е. Массон, К вопросу о северных границах государства «Великих Кушан»,—«Общественные науки в Узбекистане», 1968. № 8, стр. 14—25, а также библиографию вопроса: Б. Я. Ставиский, Б. И. Вайнберг, Н. Г. Горбунова, Э. А. Новгородова, Советская археология Средней Азии и кушанская проблема. Аннотированная библиография, М., 1958 (Международная конференция по истории, археологии и культуре Центральной Азии в кушанскую эпоху), вып. 1, стр. 62—68.]

(См. также: W. В. Henning, The Choresmian Documents,— AM, NS.r vol. XI, pt 1, 1965, стр. 168 и CJL; V. A. Livshits, The Khwarezmian calendar and the eras of Ancient Chorasmia,— AAASH, t. XVI, 1968, стр. 440—441.)

(Ср.: R. Gobi. Dokumente zur Geschichte der iranischen Hunnen in Baktrien und Indien, Bd II, Wiesbaden, 1967, стр. 269—312; E. В. Зеймаль, Проблема кушанской хронологии и монеты,— «Тезисы докладов на юбилейной научной сессии. Государственный Эрмитаж. 1764—1964 (секционные заседания)», Л., 1964, стр. 40—46; Е. В. Зеймаль, Начальная дата Канишки — 278 г. и. э.,— «Международная конференция по истории, археологии и культуре Центральной Азии в кушанскую эпоху. Тезисы докладов и сообщений советских ученых», М., 1968, стр. 21—25. См. также: Е. В. Зеймаль, Кушанская хронология (материалы к проблеме), М., 1968.]