Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Бóльшую часть серебра из Нового Света Габсбурги использовали, чтобы оплачивать свои долги итальянским финансистам, из чьих рук бóльшая часть слитков, в свою очередь, уходила в Китай, где переживавшей бум экономике были нужны все серебряные монеты, какие только она могла получить. По мнению одного торговца, «царь Китая мог бы построить дворец из тех серебряных слитков из Перу, которые были привезены в его страну» 33. Однако, хотя империя Габсбургов экспортировала серебро, а империя Мин его импортировала, в остальном у них было много общего. Так, они обе беспокоились скорее о том, чтобы был больше их собственный кусок экономического пирога, нежели о том, чтобы был больше сам этот пирог. Обе империи ограничивали заморскую торговлю немногими избранными — держателями монополий, поддерживаемых государством, что было удобно для налогообложения.

Теоретически Испания разрешала каждый год пересекать Атлантику лишь одному большому галеону, наполненному серебром, и (опять-таки теоретически) столь же строго регулировала торговлю другими товарами. На практике же результат был подобным тому, что происходило вдоль беспокойного побережья Китая: те, кто оказался исключен из официальных — наиболее привлекательных — торговых сделок, создали огромный черный рынок. Эти «нарушители», подобно занимавшимся контрабандой пиратам в Китае, продавали товары дешевле, нежели официальные торговцы, потому что игнорировали налогообложение и стреляли в любого, кто с ними спорил.

Французы, которые в 1520—1530-х годах принимали на себя основной удар европейских войн Габсбургов, первыми вступили в эту борьбу. Их самая ранняя зафиксированная пиратская атака была в 1536 году. К 1550 году эти атаки стали обычным делом. «Вдоль всего побережья (Гаити) нет ни единой деревни, которая не была бы разграблена французами» 34, — жаловался один чиновник в 1555 году. В 1560-х годах английские контрабандисты также начали беспошлинно продавать рабов либо высаживались на берег и грабили караваны мулов, перевозившие серебро, как только им представлялась такая возможность. Добыча была хорошей, и поэтому на протяжении двадцати лет самые буйные и наиболее отчаянные мужчины (и некоторые женщины) Западной Европы стекались сюда, чтобы присоединиться к ним.

Испания, как и Китай, реагировала на это медленно и вяло. Обе империи обычно находили, что игнорировать пиратов будет дешевле, нежели воевать с ними, и только в 1560-х годах и Испания, и Китай реально нанесли ответный удар. Внезапно разразилась повсеместная, продлившаяся десятилетия война с пиратством от Китая до Кубы (а также в Средиземноморье, где ее вели османы), с применением кортиков и пушек. В 1575 году испанские и китайские корабли даже совместно действовали против пиратов близ Филиппин.

К тому времени династия Мин и османы более или менее выиграли свои войны с пиратами, но Испания вела напряженную борьбу с куда более серьезной угрозой — приватирством — пиратством, спонсируемым государством. Приватирами были капитаны, которым их правители выдавали лицензии, а порой — даже и корабли для грабежа испанцев. Их дерзость не знала пределов. В 1550-х годах свирепый французский приватир Франсуа ле Клерк по прозвищу Свиная Нога грабил главные города Кубы. В 1575 году Джон Окснем из Англии плыл в Карибский бассейн, и его корабль причалил у берегов Панамы. Затем его люди тащили две пушки из бывших у него через Панамский перешеек. Добравшись до тихоокеанского перешейка, они срубили там деревья, построили новый корабль, набрали экипаж из беглых рабов и затем в течение пары недель терроризировали беззащитное побережье Перу.

Окснем закончил жизнь, болтаясь на веревке в Лиме. Но четыре года спустя бывший ранее у него помощником капитана Фрэнсис Дрейк, в равной степени лжец, вор и провидец — короче, истинный пират, — вернулся, имея даже еще более смелый план: проплыть вокруг Южной Америки с юга и как следует пограбить Перу. Только один из его шести кораблей проделал этот путь вокруг мыса Горн. Однако его вооружение было настолько мощным, что он немедленно установил английское морское господство на Тихом океане. Далее Дрейк захватил самый крупный «улов» серебра и золота (более 25 тонн) из всех, которые когда-либо были взяты с одного испанского судна. Затем, поняв, что не сможет вернуться тем же путем, которым прибыл, он спокойно провел корабль вокруг земного шара со своим грузом. Пиратство окупало себя: те, кто финансировал Дрейка, получили доход на свои инвестиции в размере 4700 процентов, а королева Елизавета полностью погасила английский внешний долг, употребив на то лишь три четверти своей доли.

Ободренные успехом, другие соперники Испании отправляли своих претендентов на роль конкистадоров в Новый Свет. Тут дела пошли не столь хорошо. Франция в 1541 году основала колонию в Квебеке, ожидая отыскать там золото и пряности, что явилось экстраординарным торжеством надежды над опытом. Поскольку в Квебеке наблюдался явный недостаток и того и другого, это начинание потерпело провал. Не увенчалась успехом и следующая попытка французов: еще более точно копируя испанцев, колонисты поселились почти вплотную с одним из испанских фортов во Флориде и были незамедлительно перебиты.

Первые английские начинания были равно нереалистичными. Фрэнсис Дрейк, после того как он в 1579 году терроризировал Перу, совершил плавание к северу вдоль западного побережья Америки и высадился в Калифорнии (возможно, в небольшой живописной бухте близ Сан-Франциско, теперь известной как залив Дрейка). Здесь он сообщил местным жителям, которые встретились ему на этом побережье, что теперь их родина стала называться — Новая Англия и что теперь она принадлежит королеве Елизавете. Затем снова отправился в путь и никогда более сюда не возвращался.

В 1585 году Уолтер Рэли (или Уолтер Ро Ли [ Raw Lie — «неприкрытая ложь»], как любили его называть соперники), великий соперник Дрейка, основал собственную колонию — Роанок — на территории нынешней Северной Каролины. Рэли был в большей степени реалистом, нежели Дрейк, и, по крайней мере, действительно высадил там поселенцев. Однако его план использовать Роанок как пиратское логово для нападений оттуда на испанские суда оказался гибельным. Роанок оказался плохо расположен, и, когда на следующий год Дрейк проплывал мимо, его голодающие колонисты отправились вместе с ним домой. Один из помощников Рэли потом высадил в Роаноке вторую партию колонистов (он нашел для них, как предполагалось, место получше у Чесапикского залива, но тоже потерпел провал). Никто не знает, что с ними случилось: когда их губернатор вернулся в 1590 году, он обнаружил, что все колонисты ушли, и было найдено лишь единственное слово Croatan , — так они называли Роанок, — вырезанное на дереве. На этих новых передовых рубежах жизнь стоила дешево — в особенности жизнь коренных американцев. Испанцы любили шутить, что их имперские повелители в Мадриде были настолько неэффективны, что «если бы смерть приходила из Испании, мы все жили бы вечно» 35. Но коренные американцы, вероятно, не находили это высказывание особенно забавным. Для них смерть действительно приходила из Испании. Будучи защищены Атлантическим и Тихим океанами, они не выработали у себя никаких средств защиты от микробов Старого Света, и поэтому на протяжении нескольких поколений после высадки Колумба их численность упала как минимум на три четверти. Это был «Колумбов обмен», упомянутый в главе 6: европейцы получили новый континент, а коренным американцам досталась оспа. Хотя европейские колонисты порой очень жестоко обращались с теми людьми, с которыми они сталкивались, смерть являлась туземцам но большей части невидимкой — в виде микробов с дыханием или телесными жидкостями. Смерть также далеко опережала самих европейцев. Передаваясь от колонистов туземцам, она затем распространялась внутри страны всякий раз, когда зараженный туземец встречал еще здорового. Поэтому белым людям было несложно лишить собственности сократившееся местное население.