Андрей Юрганов - Категории русской средневековой культуры

Можно было бы, конечно, сразу обратиться к монетам XVI в., на которых изображался всадник, но из-за непреодолимых технических трудностей разобрать необходимые детали на этих изображениях невозможно. Это во-первых. А во-вторых, обращает на себя внимание изначальная нетождественность символических образов на монетах и печатях. При Василии III на монетах изображался великий князь с мечом, впоследствии же (после денежной реформы 1534 г.) великий князь изображался с копьем, тогда как на государственных печатях в руках государя никогда не было меча.

Иными словами, у каждого содержательного типа изображения — своя внутренняя история становления символа. Соединять разные смысловые традиции только потому, что обнаруживается у них сходная форма, значит считать, например, что нет никакой разницы между функционально сходным головным убором правоверного мусульманина и религиозного еврея.

Итак, обратимся к изучению семантики образа ездеца как символа Русского государства в древних изображениях на печатях. Как ни парадоксально, образ этот не описан с содержательной стороны. В историографии существует тенденция считать толкование сюжетов, встречающихся на печатях, представляющим интерес «лишь с точки зрения осмысления художественных представлений эпохи и вкусов владельца печати», а потому они не могут быть поставщиком «социальной информации», как монеты. На самом же деле для мышления средневекового человека не существует «праздных», нейтральных с точки зрения мировосприятия изображений, выполняющих исключительно эстетическую функцию. «Всякое изображение несло несколько смыслов, каждый из которых имел, видимо, функциональное назначение. При источниковедческом анализе печатей наиболее существенными представляются как раз символическая и аллегорическая интерпретация изображений» [637].

В западноевропейской историографии существуют сфрагистические классификации, согласно которым образы и сюжеты можно подразделять на репрезентативные, нарративные и символические. К репрезентативным относятся изображения Вседержителя, Богородицы, святых, земных и светских правителей [638]. Нарративные представляют собой изображения, сюжетика которых «восходит к литературным источникам, в результате чего печати воспроизводят сцены религиозного содержания, сцены борьбы людей и зверей, охоты, противоборства с чудовищами» [639]. К символическим изображениям относят, прежде всего, знаки и эмблемы. Изображения всадника на государственных печатях имеют, конечно, нарративный характер — значит, следует «основу сюжета искать в литературных памятниках» [640].

Итак, попробуем восполнить пробел и дать характеристику внутреннего содержания композиции, в которой ездец вступает в противоборство со змеем, чтобы по возможности увидеть в этом и литературные источники [641]. На данном этапе важно раскрыть общую динамику главных изменений в изображениях, которые фиксируются и изучаются нами на протяжении времени с конца XV в. до правления Алексея Михайловича включительно. Для анализа привлекаются подлинные печати документов, хранящихся в Древлехранилище РГАДА [642]. Указанный комплекс материалов вполне репрезентативен.

Рассмотрим отдельно изображения всадника, коня и змея, а затем проследим отношения между этими фигурами в единой композиции.

1. Всадник. На первых печатях (1497, 1504, 1514, 1526, 1542 гг.) [643]он в княжеской шапке, доспехе, к которому прикреплен плащ. Видимо, со второй половины XVI в. в качестве головного убора и символа власти утверждается корона; ее можно видеть на печатях 1584, 1621, 1627, 1658 гг. [644]и др. Доспехи в основном пластинчатые. Необычный доспех на печати 1621 г.: судя по всему, на доспехе изображен крест, хотя полной уверенности нет, ибо это место на печати затерто. Обычно всадник держит в двух руках копье; это особенно хорошо видно на печатях 1542, 1621 гг. [645]Но на печати 1627 г. [646]также отчетливо можно увидеть, что всадник в левой руке держит повод, а в правой — копье.

2. Конь. На печатях видно, что конь слегка присел на задние ноги и поднял передние. Рот его то закрыт (1497, 1504, 1621 гг.), то открыт (1526, 1542, 1577, 1584, 1627 гг.). В первых печатях 1497 и 1504 гг., кроме седла и узды, других убранств коня нет. Пышность этих убранств стремительно нарастает к концу XVI в. На печати 1584 г. видны пахви, паперсть, но особенно богато убранство коня на печатях 1621, 1627, 1658 гг.: здесь изображаются высокие задние луки седел, тебеньки, паперсти, пахви, наузы, поводные цепи.

3. Змей. На всех печатяхзмей имеет две ноги, крылья, птичью голову с клювом, два рога На первых печатях (1497, 1504 гг.) обозначено, что левое крыло более приподнято, чем правое, но они оба все же параллельны телу. Головы змей большие. Ясно видно жало. Хвосты раздвоены.

На печати 1514 г. хвост либо крученый, либо раздвоенный — сказать затруднительно. Птичья голова большая, с клювом.

На печати 1526 г. хвост явно раздвоен, у змея большая голова, два рога, очень большой передний клюв, длинное жало, достающее левую переднюю ногу коня.

На печати 1542 г. неясно, повернут хвост или раздвоен. Рога изображены таким образом, что в результате возникает явный контур уха: кривые линии сходятся в одной точке. Голова большая, птичья, видны глаза. Пасть широко открыта. Четко обозначено жало.

На печати 1577 г. [647]видно, что у змея раздвоенный хвост. Вновь — два рога замыкаются так, что возникает контур уха. Судя по всему, подобная двусмысленность входила в задачу художника. Птичья голова — большая, с клювом и явно обозначенными большими глазами.

На печати царя Федора Ивановича, 1584 г. [648], два кривых рога на птичьей голове змея дают прежнюю конфигурацию, напоминающую ухо. Хвост змея явно раздвоен.

На печати Лжедмитрия I, 1605 г. [649], значительно поврежденной, видно, что меняется облик змея: птичья голова с клювом и двумя рогами изображается маленькой.

На печати 1621 г. у змея очень тонкая шея, очень маленькая голова, так что едва видны рожки и совсем не видно жала. Клюв — острый, созразмерный голове, а потому небольшой. Крылья змея явно подняты вверх, как будто он собирается взлететь. Хвост изображен так, что не совсем ясно: то ли он по-змеиному извивается, то ли раздвоен. На лапах — когти.

На печати 1627 г. у змея хвост не раздвоен, очень длинный, крылья сильно подняты вверх, на тонкой шее маленькая голова с двумя рожками, обращенная в сторону всадника. Клюв — другой конфигурации, «петушиной»; его завершение обращено вверх, а не вниз, как обычно. Такая же композиция — на печати 1658 г. [650]

4. Основой композиции ранних печатен является изображение схватки.Главный ее элемент: змей вот-вот ухватит коня за пятку левой передней ноги,и в этот момент наносится удар (см. цветную илл.). Эта композиция меняется. По крайней мере, на печати Федора Ивановича 1584 г. мы видим, что змей уже не угрожает пятке коня,хотя на печати Ивана Грозного 1577 г. схватка изображалась еще традиционной. На печати царя Михаила Федоровича 1627 г. композиция обретает новое смысловое содержание: голова змея повернута в сторону всадника; показано, что копье, удар которым обычно наносился в «шею» змея, попадает теперь в пасть и выходит наружу. Такое же изображение на печати 1658 г. — видно, что изменение это не случайно, а закономерно и концептуально.