Елена Хаецкая - С точки зрения Карфагена: Финикийцы и Карфаген

Бизнес и желание прославиться в качестве великого завоевателя — две вещи несовместные.

Как уже упоминалось, древняя Палестина с дописьменных времен являлась местом для плац-парадов всех возможных армий: другого удобного сухопутного пути из Египта на север и наоборот попросту не было. А поскольку Египет являлся ключевой державой региона, его столкновения в разные эпохи то с хурритами, то с вавилонянами, хеттами или ассирийцами были неизбежны.

Финикийские города предпочитали иметь хорошие отношения с фараонами, после долгих трений и стычек нашли общий язык с филистимлянами, евреями и арамеями, сотрудничали с очередными завоевателями — ассирийцами, даже не смотря на совершенно варварский разгром Сидона царем Ассархаддоном в 677 г. до н.э. Проще было договориться с новыми хозяевами Ханаана, чем вести долгие, бессмысленные, а прежде всего чрезвычайно убыточные войны за абстрактную «независимость».

Финикийцы в целом являлись невероятно приспособляемым народом , способным стоически выдержать любые военно-политические изменения и подстроиться под текущую ситуацию.

Однако, никакой сухопутный завоеватель не доберется до отдаленных колоний за морем. Руки коротки.

Первой крупной факторией на северном побережье Африки традиционно считается Утика («Старый город», в отличие от будущего Карфагена, «Нового города»), изначально не представлявшая из себя ничего выдающегося. Прибрежный поселок на северо-восточном оконечье десятикилометровой гряды холмов, рядом с закрытой от штормов бухтой — перевалочная база на пути к столпам Мелькарта (Гибралтару) и Испании-Иберии с ее богатыми залежами металлов, представлявших большой интерес для финикийской торговли.

Археологические данные о раннем периоде Утики весьма скупы, причем очертания города финикийско-карфагенской эпохи не совпадают с позднейшей римской застройкой — надо думать, что римляне в священной ярости так же стерли Утику с лица земли, как и Карфаген, отстроив свой город по другому плану.

Даты основания Утики у древних авторов разнятся. Гай Веллей Патеркул, претор при императоре Тиберии и составитель «Historiae Romanae» («Римская история») уверяет нас, что выходцы из Тира основали порт Гадир, (Гадес, ныне Кадис, Испания) за восемь десятилетий до разрушения Трои, происшедшего по мнению Патеркула в 1190 году до н. э., а Утика появилась вскоре после этого события — насколько «вскоре» не уточняется. Выходит, ориентировочно 1100 год до Рождества плюс-минус десять лет.

С Патеркулом согласуется известие от Плиния Старшего:

«...Достоин упоминания и храм Аполлона в Утике, где балки из нумидийского кедра держатся с тех пор, как они были положены при основании города — на протяжении 1178 лет» [9] Естественная история, LXXIX.216. .

По Плинию, Утика основана за 1178 лет до того года, когда он писал эти строки (77 год по Рождеству), а следовательно в 1101 г. до н. э. По сообщению Псевдо-Аристотеля («О чудесных рассказах», 134), Утика основана за 287 лет до появления Карфагена (который по античной традиции основан в 814 г. до н. э.), что опять дает нам 1101 год.

Есть небольшая загвоздка: храма Аполлона о котором повествует Плиний археологами в Утике не найдено (пока?), да и финикийцы Аполлону не поклонялись. Вероятно, дело в римском деоцентризме — римляне всех «чужих» богов называли привычными для себя именами, и под Аполлоном может подразумеваться древнесемитский Решеф (Рашап, Репшу) чей культ переняли от соседей и египтяне.

Решеф, как и многие боги финикиян, был не слишком привлекательной персоной — насылал огонь, молнии и повальные болезни, покровительствовал оружейникам. Более того, о финикийских культах в Утике вообще не сохранилось никаких сведений («храм Аполлона» от Плиния — единственное упоминание), но тирийцами обычно сперва основывался храм Мелькарта — как покровителя мореплавания и новых городов.

Так или иначе имеющиеся на сегодняшний день археологические данные показывают, что самые древние артефакты Утики относятся к VIII—VII векам до н.э. История же колонизации этой прямой предшественницы Карфагена, предположительно, связана с внезапно возникшей проблемой избыточного населения, для Палестины и Леванта, как мы помним, совершенно нехарактерной.

Римский историк Марк Юниан Юстин в труде «Эпитома сочинения Помпея Трога “История Филиппа”» мельком замечает: « Ещё до избиения господ, когда жители Тира были богаты и многочисленны, они отправили свою молодежь в Африку и основали Утику » — под «избиением господ» подразумевается масштабное восстание рабов.

То же мы находим в книге «Югуртинская война» у Гая Саллюстия Криспа, писавшего двумя столетиями ранее — « Впоследствии финикияне, одни — чтобы уменьшить численность населения на родине, другие — стремясь к господству, побудив простой народ и других людей, жадных до переворотов, основали на морском побережье Гиппон, Гадрумет, Лепту и другие города ».

Что же случилось? Откуда взялись «лишние люди», которых пришлось переселять в колонии?

Регион Передней Азии вновь пришел в движение. В Сирии появились арамеи, начавшие вытеснять ханаанеев на запад, к побережью. В Палестину пришли евреи, и первый этап завоевания ими Земли Обетованной сопровождался беспрерывными конфликтами, войнами и неслыханными жестокостями — сперва они атаковали кочевавшее между Египтом и Синаем племя амаликтян, затем разрушили Иерихон, полностью истребив население (книга Иисуса Навина, 6), победили коалицию пяти царей, иерусалимского, хевронского, иерамуфского, лахисского и еглонского.

Вслед за этим евреи устраивают геноцид подобный иерихонскому в городах Макед, Ливна, Лахис, Еглон и Хеврон — очевидно, что новоприбывшие освобождали для себя место от ханаанеев, а всех, кто не успевал удрать от нашествия на север предавали мечу без малейшей рефлексии и слюнявого гуманизма.

Далее у Иисуса Навина (11:8) упоминается, что врагов Израиля «...преследовали до Сидона великого и до Мисрефоф-Маима, и до долины Мицфы к востоку, и перебили их, так что никого из них не осталось, кто уцелел бы ».

А раз преследовали до Сидона, значит в этой войне на истребление участвовали и финикийцы, которые в итоге столкнулись с двумя волнами беженцев, из Сирии и Палестины — микроскопических царств Ханаана, подвергшихся разрушению. Какие никакие, а родственники, придется принять. В итоге возникает демографический кризис — ораву беглецов надо кормить и занять работой, а территория на побережье мала и неизобильна.