Елена Хаецкая - С точки зрения Карфагена: Финикийцы и Карфаген

В тексте встречаются традиционные романизмы наподобие «Геркулес» (Мелькарт) или «сенаторы» (богатейшие из купцов), но основной сюжет передан верно: Элисса и другие оппозиционеры бежали из Тира. Разъяренный Пигмалион хотел было отправить погоню и примерно наказать сестру вместе с ее друзьями, но царя отговорили жрецы и престарелая мать — убийства Археба и так было достаточно, чтобы прогневить богов, зачем усугублять ситуацию?

По отдельным намекам становится понятно, что Тир (то есть прежде всего купеческо-ремесленная верхушка, способная поднять подмастерьев, а так же жрецы) был на грани бунта против царя, Пигмалион внял голосу разума и не стал преследовать Элиссу. Кстати, правил он затем еще почти тридцать лет не взирая на этот, будем откровенны, совершенно отвратительный поступок. Из чего можно вывести подтверждение того факта, что фигура царя в Тире не оказывала существенного влияния на политику города — всё решал олигархат. Если, конечно, царем не становился сильный и умный человек, наподобие Хирама Великого...

Сколько всего кораблей было у Элиссы и других беженцев нам неизвестно. Три? Десять? Пятнадцать? Два десятка? Первой остановкой на пути к далекой Африке становится Кипр, до берегов коего от Тира около 230-250 километров. Почти нет сомнений, что целью была финикийская гавань Китий (Китион, современная Ларнака) –крупная колония Финикии на юго-восточном побережье Кипра, находящаяся прямо напротив Тира.

Северный и западный берега острова контролировали греки и соваться к ним в гости на кораблях забитых сокровищами Археба решительно не стоило: дорийцы столь же легкомысленно относились к чужой собственности, как и пираты-финикияне. А у сородичей можно было найти поддержку, особенно после рассказов о гнусностях Пигмалиона и гибели жреца прямиком в храме!

Почему конечной точкой маршрута становится именно Африка? Обоснований для такого решения у Элиссы и бежавших с нею старейшин было предостаточно. Первую попытку получить независимость от Тира Утика предприняла около ста тридцати лет назад, при Хираме I. Ничего не вышло, но зато и правителей сходного масштаба (а прозвище «Великий» просто так не дается) больше в Финикии не появлялось, граждане городов удовлетворялись олигархической республикой с номинальным царем.

Новости из Африки, безусловно, приходили постоянно — торговые трассы работали, корабли ходили в те края едва ли не по расписанию. Можно предположить, что серьезных конфликтов с местным населением в районе Утики или близлежащих Гиппона с Гадруметом не происходило, жизнь была стабильной и безопасной, свободной земли предостаточно. Жители Утики наверняка проявят сочувствие к беглой царевне (и вдове невинноубиенного жреца самого Мелькарта!) которую изгнал из дома родной брат, кровиночка, мерзавец эдакий...

Согласимся, что это вполне разумные соображения, хотя сейчас мы выстраиваем чисто умозрительную картину, пытаясь предположить ход мыслей Элиссы и ее ближайшего окружения — без всяких сомнений, людей с большим жизненным опытом и немалыми знаниями о политико-экономической географии финикийской «морской империи».

О том, что опыт и знания и впрямь были немалыми, говорит и описанный Юстином инцидент, случившийся во время стоянки на Кипре:

«...У жителей Кипра был обычай посылать девушек, перед тем как их выдадут замуж, в определенные дни на берег моря, чтобы они добыли себе деньги на приданое и, принеся эту жертву Венере, в дальнейшем хранили целомудрие. Из числа этих девушек Элисса приказала похитить и перевести на корабль около восьмидесяти, чтобы и ее молодежь имела жен, а будущий город — юное поколение» [12] Марк Юниан Юстин, «Эпитома сочинения Помпея Трога “История Филиппа” книга XVIII, гл. 5. .

Чистейший, дистиллированный прагматизм. Бизнес, ничего личного — типично финикийский подход к делу. Мы уже упоминали о практике похищений людей на берегах и дальнейшей продаже в рабство, а значит Элисса сотоварищи были с таковой практикой отлично знакомы и не преминули воспользоваться распространенным пиратским опытом. Тем более что из 4–й главы «Эпитомы» мы знаем, что на кораблях находилось много перешедших на сторону царевны «царских слуг» и «молодежи» — то есть солдат, которые, в отличие от бежавшей аристократии, семьи взять с собой никак не могли.

Восемьдесят девушек — это не шутки. По дороге всех их нужно кормить-поить, разместить на кораблях с минимальным комфортом и довезти живыми-здоровыми — иначе предприятие теряет смысл! Получается, что Элисса обладала достаточными средствами, чтобы обеспечить свою эскадру продовольствием и всем необходимым. Ах да, конечно, вывезенные из Тира сокровища Археба должны были этому поспособствовать.

До Утики оставалось примерно две тысячи двести километров, и то если двигаться строго по прямой, не заходя в попутные гавани для пополнения запасов. С учетом необходимых остановок можно смело положить сверху еще полтысячи километров минимум.

* * *

Изложенная выше версия Юстина о событиях в Тире является общепринятой — как не пожалеть несчастную Элиссу, ставшую жертвой необузданной алчности Пигмалиона, чтоб его Мелькарт разразил! Однако, имеются и другие гипотезы, которые необходимо здесь привести ради пущей объективности. Гипотезы более чем реалистичные и имеющие логические обоснования.

Юстин, основывавшийся на «Филипповой истории» (ныне утерянной) Гнея Помпея Трога, наверняка знакомого с выкладками карфагенских историков, выдвигает на первый план апологетическое сказание об Элиссе — конечно же, карфагеняне никак не могли говорить дурно об основательнице города, а ее противника Пигмалиона изображали самыми черными тонами. Однако, в тексте «Эпитомы», сиречь короткой выдержки из работы Трога, записанной Юстином, есть крайне примечательная строчка:

«...В это время в Тире скончался царь Муттон; он назначил своими наследниками сына Пигмалиона и дочь Элиссу, девушку необыкновенной красоты. Но народ передал царскую власть Пигмалиону, еще очень молодому» [13] Марк Юниан Юстин, «Эпитома сочинения Помпея Трога “История Филиппа” книга XVIII, гл. 4., 3-4. .

Всплывают весьма пикантные и наводящие на нехорошие размышления подробности. Оказывается, наследниками трона были оба ребенка Муттона!