Михаил Попов - ЛЕКЦИИ ПО ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ

Вода. То есть такой интересный общественный эксперимент.

Маркс писал в «Капитале», что в общественных науках не может быть экспериментов. Как не может быть? У нас в России эксперименты идут постоянно. Давайте посмотрим, что будет, если несмотря на то, что классовая борьба в жизни продолжается, мы объявим, что ее нет. Посмотрели? А что, неизвестно было, что социалистическое государство может только тогда удержаться, когда признается, что оно имеет классовый характер и является государством, одного вполне определенного класса — рабочего класса?

В работе «Детская болезнь “левизны” в коммунизме» Ленин говорил, что диктатура пролетариата есть упорная борьба, — кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и администраторская — против сил и традиций старого общества. Что, влияние сил и традиций старого общества прекратилось к XXII съезду КПСС? Или, может, оно ослабло в 90-х годах, или наоборот — усилилось? Силы и традиции старого общества по решению партийного съезда не отмирают. А в экономическом отношении социализм имеет причины для мелкобуржуазных тенденций? Конечно, имеет. Вот представьте себе положение социалистического трудящегося, он работает, складывает продукты в общий котел и из этого общего котла получает свою долю по труду, — кроме того, что идет ему через общественные фонды. И с ростом общественного богатства его положение, как члена социалистического общества, улучшается. А вот если бы больше получать, а меньше вкладывать, разве не улучшилось бы положение трудящегося социалистического общества? Улучшилось бы, конечно, если меньше дать, но больше взять. А если дырочку в этом котле продырявить, чтобы больше мне ссыпалось в карман? Разве мое положение от этого не улучшилось бы, объективно? Субъективно, может, я и не буду дырочку делать, может, вы будете делать дырочку для нас двоих, а я буду с негодованием говорить: «Как это так, что вы делаете?!». Но объективно есть в этом мой экономический интерес или нет? И если он есть, он что, никак себя не проявляет? Как теоретическое выражение сказок про социализм без классовой борьбы против сил и традиций старого общества и возникла концепция «развитого социализма».

Давайте вспомним, какой показатель использовался для оценки деятельности предприятий в сталинский период развития социализма в нашей стране. Об этом, правда, не пишут ничего, молчат. Однако известно, что показателем работы предприятия было снижение себестоимости продукции. Не увеличение прибыли, которую можно искусственно «надуть» за счет завышения цен, не объем реализации, который тоже можно увеличить за счет вздувания цен, а снижение себестоимости, которое обеспечить повышением цен невозможно. Считалось, что предприятие хорошо работает, если ему удалось снизить себестоимость продукции. А как ее снизить? Повысив умелость, производительность труда, наладив дисциплину, обеспечив технический прогресс. Главный фактор — технический прогресс. Такой экономический подход особенно ярко проявил себя в Великую Отечественную войну. В первый период войны, с 1941 по 1942 год, шло экстенсивное развертывание военного производства. С 1942 года уже никого нельзя было добавить в производство, потому что всех, кого можно было, отправляли на фронт, а кого нельзя было отправлять на фронт, чтобы не разрушить производство, оставляли, и эти люди работали не по 8 часов, а по 12 и больше, сколько надо. Все источники экстенсивного роста военного производства в России были исчерпаны к 1942 году, все. Остались какие источники? Только интенсивного роста. Каждому предприятию давалось задание по снижению цен на его продукцию — танки, пушки, самолеты и т. п. Всего с 1942 по 1944 годы цены на военную продукцию были снижены вдвое. Это делалось планомерно и постепенно. Каждому предприятию давалось задание по снижению отпускной цены при соблюдении уровня рентабельности продукции не ниже 3%. Цены снижайте, но прибыль 3% к себестоимости будьте добры обеспечить, больше не надо, но меньше нельзя. Что могли делать на предприятии? Только одно: внедрять достижения научно-технического прогресса. В итоге на предприятиях и осуществлялся быстрый технический прогресс. Тот, кто думает, что в войну вручную все делали по принципу «давай-давай», глубоко ошибается. Извините, вручную не наделаешь таких самолетов, какие мы делали, и в таком количестве, и танков лучших в мире, и автоматов не наделаешь такое количество вручную, тем более патронов. Тогда, правда, роботов не делали, специалисты говорят, что робототехника — это гробототехника, потому как робот копирует человека и поэтому быстро работать не может, а вот роторные линии, когда при вращательном движении детали и инструмента на одном барабане происходило их перемещение и переход к очередной последовательной операции обработки на другом барабане, получили широчайшее распространение. Вот представьте себе ротор, обрабатывается деталь, она пошла на один барабан, дошла в процессе своей обработки до перехода на другой барабан, на котором совершается вторая операция, на третий барабан и т. д. А скорость если увеличить, то с большой скоростью с роторной линии будут выходить патроны, снаряды, детали военной техники. Конечно, патроны производились не вручную, конечно, рост военного производства обеспечивался постоянным и быстрым техническим прогрессом. В результате с 1942 по 1944 год производительность труда в военной промышленности СССР возросла в 2 раза. При этом соответственно цены снизились вдвое, и доля военных расходов в государственном бюджете страны с 1942 по 1944 год сократилась.

По нынешним временам это кажется чем-то совершенно фантастическим, хотя ничего фантастического здесь нет. А сейчас отрывают денежное выражение затрат от их действительного движения под воздействием роста производительности труда и тем самым тормозят технический и социальный прогресс. Затраты на единицу продукции под воздействием роста производительности труда растут или снижаются? Снижаются, правда? А цены должны отражать движение общественно необходимых затрат труда или искажать? Должны отражать, поэтому цены должны куда идти? Вниз. И так они в капитализме свободной конкуренции и шли. Если я у вас хочу выиграть в конкурентной борьбе, что я должен сделать: повысить цены на свою продукцию или понизить? Понизить, я немножко понизил, и у вас уже никто не берет. Я говорю: зачем вы к нему идете, у меня пирожки на 3 копейки дешевле, — и у меня сейчас же очередь выстроилась, а к вам никто не подходит. Вы и молодой, и красивый, а все идут ко мне. А если не идут, то я уже не на 3 копейки, а на 10, на 50 копеек уменьшу цену — и пойдут. Но уж когда вы разоритесь, тогда я не на 10 копеек повышу цены на свои пирожки. Это уже будет какая цена? Монопольная. Поэтому монопольные цены оторваны от затрат и не отражают должным образом их движение.