Виктор Сутормин - Вокруг Кремля и Китай-Города

Екатерина II бывала в Москве наездами, раз в несколько лет, и особых восторгов у неё старая столица не вызывала: «Град сей древний, что театральная хоромина: пышность и золото слепят очи, а за кулисами пыль да грязь». Суждение нелицеприятное, хотя и небезосновательное. В отличие от Санкт-Петербурга, стоявшего на каналах и продуваемого ветрами, Москва в екатерининские времена была городом преимущественно деревянным, застроенным хаотично, довольно запущенным и смрадным, если уж по-честному. Ничего подобного Зимнему дворцу или другим императорским резиденциям здесь не было, и поэтому государыне захотелось привести в достойный вид хотя бы Кремль.

В 1768 году была учреждена «Экспедиция Кремлёвского строения», и руководство ею было возложено на 30-летнего архитектора Василия Баженова, являвшегося профессором Римской академии Святого Луки, академиком Флорентийской и Болонской академий и членом Петербургской академии художеств.

Чтобы понять масштаб задачи, нужно представить себе Кремль тех времён. Соборная площадь в окружении Грановитой палаты и нескольких храмов, построенных итальянскими и русскими зодчими. Здания Арсенала и Потешного дворца. А на остальной территории теснились «в живописном беспорядке» монастыри, здания приказов и боярских палат… Каким волшебством можно было всё это гармонизировать?..

Графическая реконструкция ансамбля Московского Кремля по проекту В. И. Баженова, схема П. В. Панухина и Н. О. Душкиной

Баженов нашёл способ – хотя и неоднозначный, но талантливый безусловно.

Ансамбль Соборной площади он собирался оставить нетронутым. Арсенал – тоже. Потешным дворцом, построенным в царствование Алексея Михайловича, предполагалось пожертвовать, выстроив на его месте правительственное здание, планировкой схожее с Арсеналом. Тогда справа и слева от Троицкой башни стояли бы два симметричных строения, а ромбовидная площадь между ними продолжалась бы прямой улицей, выводящей к другой площади, овальной формы. От этой главной площади расходились бы лучами ещё три проспекта: один – сквозь Соборную площадь между Грановитой палатой и Благовещенским собором в сторону Боровицких ворот, другой – в сторону Спасских, а третий – в сторону Никольских. Правда, в последнем случае Кремлёвскую стену между Никольской и Сенатской башнями пришлось бы прорезать, чтобы этот проспект почти без изгиба переходил в Тверскую улицу.

Здания, которые в Кремле встали бы по сторонам спроектированных Баженовым проспектов, внушительной монументальностью не уступали зданиям петербургских коллегий и департаментов, да и раскрывающиеся веером проспекты невольно заставляли вспомнить о Гороховой, Невском и Вознесенском проспектах, разлетавшихся в разные стороны от адмиралтейской иглы… В общем, это получалось величественно и по-европейски, как и желала императрица.

Но самой впечатляющей частью проекта стал Большой Кремлёвский дворец, которому предстояло вознестись на высоком цоколе над одетой в камень набережной и стать самым большим (630 метров в длину) и самым красивым зданием в Москве. Крылья дворца, огибая площади, соединились бы в единый ансамбль с кварталами других строений нового Кремля. Ради этого Баженов готов был снести башни и стены Кремля вдоль Москвы-реки.

С одной стороны – это было потрясающе. С другой – чересчур революционно. Баженовский подход требовал осознания факта, что Кремль как оборонительное сооружение ценности уже не имеет: кто сможет овладеть Москвой, овладеет и Кремлём. Год 1812-й это доказал, а 1917-й подтвердил, но в году 1770-м такая мысль отнюдь не казалась очевидной. Не говоря уж о другой стороне проблемы – ценности Кремля как архитектурного шедевра. С этой точки зрения трогать вообще ничего нельзя было – но ведь государыня пожелала иметь дворец. Где же и строить его, если не в Кремле?..

Чтобы государыня смогла составить полное и правильное представление о замысле зодчего, решено было построить макет дворца. В те времена очень часто поступали таким образом – ведь заказчики, как правило, разбираться в чертежах не умели, а кроме того, трёхмерная модель помогала и создателю здания представить точно, как будут соотноситься между собой части постройки, как будет она выглядеть в зависимости от изменения освещённости, от точки обзора и так далее.

В Кремле возле Арсенала был специально построен Модельный дом – большое помещение, в котором Баженов и два его помощника-немца, Витман и Меллер, работали больше двух лет. Сначала общий план переводили в чертежи, по которым мастера-краснодеревщики изготавливали детали: полы и стены – из липы, резные карнизы и множество колонн – из клёна, элементы внутренней отделки – из яблоневого и грушевого дерева. Потом из полученных деталей собирали части дворца, покрывали левкасом (старинный способ грунтовки, применявшийся иконописцами и позволявший получить одновременно и ощущение глубины, и некоторой прозрачности). Лепнина и прочие рельефные украшения тоже были представлены в миниатюрном варианте, их отлил из олова мастер Иоганн Юст.

Вскорости слух об игрушечном дворце разнёсся по Москве, и желающие подивиться на новое чудо света потекли в Кремль. Чтобы любопытство горожан удовлетворить, но не в ущерб работе, с позволения императрицы мастерскую стали открывать для посторонних один раз в месяц, по субботам. Пускали всех, за исключением «людей низкого звания», но мужики и ребятня всё равно любовались, подсаживая друг друга к окнам. (Наверное, благодаря этому макет и уцелел в дни чумного бунта, когда толпа громила всё без разбору. Сюда толпа не добралась – даже спьяну и в ярости никому и в голову не пришло, что можно порушить этакую красоту).

Когда работа была окончена и настало время показать макет августейшей заказчице, его разделили на фрагменты и на 120 санях отправили в Петербург. Рассмотрев модель в двух вариантах, Екатерина подписала указ, и строительство началось. Были разобраны стоявшие между Тайницкой башней и Чудовым монастырём здания приказов, а также часть Кремлёвской стены с четырьмя башнями, от Тайницкой до Петровской, где землекопы приступили к рытью котлована. Но работы велись очень медленно, ибо война с Турцией шла уже пятый год и серьёзно опустошила государственную казну. Котлован начали заполнять грунтовые воды. Их пытались откачивать, но без успеха. В результате склон Тайницкого холма пополз вниз и на южной стене Архангельского собора появилась трещина. Пришлось укрепить стену каменными контрфорсами, и угроза миновала – но вот общественное мнение сложилось не в пользу Баженова, и это поправить было куда сложнее, чем трещину.