Иван Забелин - История города Москвы

Сколько извѣстно, первымъ изъ этихъ владыкъ былъ Еласунскій (Галасунскій) архіепископъ изъ Грековъ, прибывшій въ Москву съ патріархомъ Іереміею въ 1588 году, и по всему вѣроятію въ то время, когда патріархъ поставлялъ на мѣста многихъ другихъ Русскихъ владыкъ, и Арсеній былъ учрежденъ богомольцемъ въ Архангельскомъ соборѣ. О немъ въ запискѣ (1610 г.) о царскомъ дворѣ сказано, что «безотступно живетъ у царскихъ гробовъ у Архангела и служитъ завсегда по родителѣхъ государскихъ». При тѣхъ гробахъ онъ находился и въ Смутное время, сидя съ боярами въ плѣну у Поляковъ въ Кремлѣ.

Въ это время къ концу сидѣнья съ нимъ совершилосъ чудо. Онъ изнемогалъ отъ голода, какъ и всѣ Кремлевскіе сидѣльцы, уже готовился къ смерти и отходную себѣ проговорнлъ, лежа въ своей кельѣ. Вдругъ слышитъ, кто-то подошелъ тихо къ кельѣ и творитъ входную обычную молитву: «Господи Іисусе Христе Сыне Божій, помилуй насъ». Архіепископъ едва уже могъ отвѣтить — аминь. Въ келью вошелъ чудотворецъ Сергій и въ кельѣ возсіялъ велій свѣтъ. Святый чудотворецъ проговорилъ ему, что ради молитвъ Богородицы и всѣхъ святыхъ Господь Богъ на утро градъ Китай предастъ въ руки христіанъ и враговъ низложитъ. Такъ и случилось 22 октября 1612 г.

При немъ же, еще въ 1610 г. октября 20, за 9 мѣсяцевъ до низложенія съ царства Шуйскаго (17 іюля 1611 г.), слѣдовательно предъ началомъ настоящей Смуты, въ Архангельскомъ соборѣ совершилось особое чудо.

Въ полночь съ четверга на пятницу были услышаны гласы плачевные и шумъ большой, аки нѣкія сопротивоборныя бесѣды и потомъ псальмское священнословіе, гласъ поющихъ 118 псалма и со аллилуями. И потомъ съ плачемъ прекратился гласъ. Слышали это соборные сторожа и разсказали людямъ. Многіе отъ народа тогда говорили, что царство Шуйскаго съ плачемъ окончится.

Кто же плакалъ плачевными голосами и шумѣлъ въ соборѣ, какъ не погребенные въ немъ великіе князья и цари, созидатели Московскаго Государства, пришедшаго теперь къ конечному разоренію и опустошенію, прямо къ явной погибели. Какъ ярко и выразительно высказалось въ этой легендѣ религіозное чувство народа, глубоко сознававшаго политическую гибель Государства. Неизвѣстно, въ какой мѣстности Кремля находились кельи архіепископа Арсенія при началѣ его поселенія. По его указанію его домъ находился возлѣ древняго цейхгауза или Оружейнаго Дома, на планѣ Годунова обозначеннаго именемъ Хобро, о чемъ мы говорили выше, стр. 222. Во время сидѣнья въ Кремлѣ Поляковъ въ 1611 г. этотъ домъ взорвало и онъ погорѣлъ, а съ нимъ сгорѣла и нѣкоторая часть дома Арсенія. Имѣя въ виду мѣстоположеніе упомянутаго цейхгауза за Хобро на восточномъ краю Кремлевской площади, мы указывали мѣстность Арсеніева дома возлѣ домовой церкви во дворѣ князей Черкасскихъ, такъ какъ самъ Арсеній говоритъ, что «въ своемъ домѣ, находящемся вблизи дворца, онъ устроилъ церковь св. вмч. Димитрія Мироточиваго, украсивши ее и паперть ея внутри и внѣ, покрывши всю бѣлою жестью» [104] А. Дмитріевскій, Архіепископъ Елассонскiй Арсеній. Кіевъ, 1899, стр. 156, 207. .

У князей Черкасскихъ и въ началѣ XVII ст. существовала церковь того же воимя, о чемъ упомянуто выше, стр. 211. Потомъ она была освящена во имя Владимірской Богоматери.

При царѣ Алексѣѣ Мих. для помѣщенія Архангельскихъ владыкъ, исполнявшихъ упомянутое поминовеніе въ Архангельскомъ соборѣ, было отдѣлено мѣсто во дворѣ Лыкова, вѣроятно, вскорѣ послѣ кончины его вдовы, которое потомъ стало именоваться Архангельскимъ подворьемъ, по имени владыкъ Архангельскаго собора, какъ и они прозывались Архангельскими. Сколько намъ извѣстно, первый съ этимъ наименованіемъ появляется въ 1660 г. Архангельскій архіепископъ Стефанъ. При немъ, вѣроятно, и основалось подворье. За нимъ слѣдуетъ Сербскій митрополитъ Ѳеодосій (1662–1667), почему подворье именуется митропольимъ. Потомъ является Сербословенскій епископъ Іоакимъ (съ 1667–1673 г.), именовавшій себя Сербословенскимъ и Архангельскимъ.

Для устройства подворья изъ двора Лыкова былъ отдѣленъ его уголъ, прилегавшій къ Никольскимъ воротамъ и къ наугольной Собакиной башнѣ, на пространствѣ по улицѣ въ 15 или 20 саж. Для подворья тутъ же существовала и упомянутая Лыковская церковь Всемилостиваго Спаса.

Это подворье примѣчательно тѣмъ обстоятельствомъ, что сюда былъ привезенъ въ декабрѣ 1666 г. судимый тогда на соборѣ патріархъ Никонъ. Тогдашній пріѣздъ его въ Москву и пребываніе на подворьѣ описываетъ его келейникъ, Иванъ Шушера, слѣдующимъ образомъ:

Патріарху повелѣно было прибыть въ Москву въ ночь 1-го декабря 1666 г. за 3 или за 4 часа до свѣта съ небольшими людьми. Онъ и пріѣхалъ въ ночь часа за 4 до свѣта на субботу на 1-е декабря.

«И везоша насъ (изъ Воскресенскаго монастыря) на Ваганково (за Прѣсней), потомъ въ Смоленскія ворота (Арбатскія), на Каменный мостъ (у Троицкихъ воротъ Кремля); въ воротахъ Каменнаго моста многіе фонари поставлены, осматривали, кто и сколько людей ѣдетъ. Съ патріархомъ было 30 чел. и больше. И пріидоша къ Архангельскому подворью, что было въ Кремлѣ у воротъ Никольскихъ. Тѣ ворота тотчасъ затворили. Патріархъ прибылъ во уготовленный ему дворъ, существуетъ тотъ дворъ во градѣ Кремлѣ у Николаевскихъ воротъ въ углѣграда, что именуется Лыковъ дворъ [105] Современники отмѣчаютъ о дворѣ: «что бывалъ боярина кн. Б. М. Лыкова, а теперь было подворье Архангелъскаго митрополита Ѳеодосія; поставленъ на дворѣ Сербскаго митр. Ѳеодосія, что былъ дворъ Б. М. Лыкова». . Въ храминахъ были уготовлены возженныя многія свѣчи. Время было уже къ разсвѣту. Когда всѣ пріѣхавшіе собрались во дворѣ, то къ воротамъ и окрестъ двора поставлены были крѣпкія и великія стражи, чтобы отнюдь никто не могъ не только во дворъ войдти или изъ двора выйдти, но даже никому и мимо идти не было возможно, при чемъ и Николаевскія ворота затворили крѣпко, дабы не было тѣмъ путемъ проходу, и самый мостъ при воротахъ внѣ Кремля, черезъ ровъ, разобрали».

Все такъ устроивалось по повелѣнію царя въ видахъ предупрежденія смуты въ Московскомъ народѣ, который принималъ живое участіе въ этомъ церковномъ замѣшательствѣ. Привезенные Никономъ съѣстные запасы для прокормленія своихъ людей, по случаю строгаго надсмотра за нимъ, были всѣ отправлены на его подворье Воскресенское, находившееся въ Китай-городѣ, такъ что на всю братію осталась случайно сохраненная только четвертина хлѣба. Люди цѣлыя сутки голодали. Четвертина была раздѣлена и съѣдена. Оставалось умирать съ голоду. Тогда самъ патріархъ вышелъ на высшую храмину двора и возгласилъ къ сторожевымъ стрѣлецкимъ сотникамъ (а стражи стрѣлецкой было до 1000 человѣкъ), чтобы извѣстили государю, что патріархъ Никонъ и протчіе съ нимъ помираютъ отъ голода. Одинъ изъ сотниковъ пошелъ и доложилъ объ этомъ боярамъ; дошелъ слухъ о томъ и до самого государя, повелѣвшаго отпустить изъ дворца ѣствы и питіе. Немедленно подьячіе съ Кормоваго и Сытнаго дворцовъ привезли цѣлые возы всякаго корму и питія. Однако Никонъ не принялъ этого царскаго угощенія, сказавши, что лучше зеліе ѣсть (травы) съ любовію, нежели тельца упитаннаго со враждою. Онъ просилъ у государя дать людямъ свободу входить и выходить со двора невозбранно. Царь разгнѣвался, но разрѣшилъ зто только однимъ людямъ патріарха, которые тогда же и перевезли свои запасы съ Воскресенскаго подворья.