Вячеслав Шпаковский - Самураи. Первая полная энциклопедия

В «Будосёсинсю» есть и глава о воинах-монахах. Причем в первую очередь она интересна с исторической точки зрения. Ведь написана эта книга была в то время, когда никаких монахов-воинов в Японии практически не осталось. Мятежные монастыри сожжены Токугава Иэясу, а отряды Икко-икки – разгромлены. Но память об этом осталась, и автор использует ее, опять-таки, ради одной цели – наставить молодых самураев на путь истинный, сравнивая их – воинов-буси и воинов-монахов.

О монахах-воителях

С древних времен в Японии существовала традиция монахов-воителей. И вот что я скажу: между монахами и воинами-наемниками действительно было много общего.

Так, рядовые послушники монастырей и своего рода «семинаристы» школ Дзэн были сопоставимы по своему статусу и обученности с рядовыми воинами, пользуясь современной терминологией, – пехотой или бойцами вспомогательных частей.

Монашествующие, занимавшие в религиозной общине более высокий ранг, по своему статусу соответствовали младшему командному составу – десятникам, командирам охранных отрядов пехотинцев-самураев и так далее.

« …Дав обет вести аскетический образ жизни и приняв постриг, облачившись в монашеские одеяния, приняв знаки религиозной власти, они и сегодня зовутся «Старшими» или «Мастерами», – говорится в древней летописи.

Монахи высокого ранга соответствовали воинам-самураям, имевшим право на ношение символов власти, собственного герба, штандарта и прочих знаков отличия, и командовали подразделениями пехотинцев или отрядами лучников.

Что же касается обучения монахов и самураев, то «Путь Будды» представляется если и не предпочтительнее, то куда как продолжительнее, нежели чем «Путь воина» . Поясню на примере: каждый буддийский монах имел собственного учителя-наставника; покидая его, монашествующий отправлялся в долгое странствие по стране, посещая знаменитые монастыри и отдаленные обители в горах и встречая на своем «пути обращения» множество образованнейших людей своего времени – преимущественно из религиозной среды. Главной целью многих лет странствий оставалось самосовершенствование, учеба и постижение таинств Дзэн. Проходя долгий путь от послушника к монашествующему более высокого ранга в монастырской иерархии, даже становясь «Мастером» , настоятелем храма или монастыря, монах-аскет продолжал учиться до последнего дня жизни своей в ожидании Воплощения Будды на грешной земле.

Было бы в высшей степени желательно, чтобы и воины учились боевым искусствам всю свою жизнь, проходя столь же долгий путь становления и обучения от новобранцев до рыцарей-самураев. Однако же случается и так, что даже рядовые воины, не облеченные доверием господина и не имеющие званий и чинов, получают денежное содержание и стоят на довольствии, даже не занимаясь выполнением своих профессиональных обязанностей, а, попросту говоря, бездельничают или отлынивают от воинской службы. Есть у бездельников крыша над головой, которая укроет их в непогоду, есть котел, в котором варится рис. Они ни в чем не испытывают недостатка, многие из них, даже недостаточно пожив, завели себе молодых жен, имеют детей. Таким некогда заниматься боевыми искусствами и постижением «Бусидо» . Главное их занятие – найти укромный уголок для послеобеденного сна, главные их дела настолько далеки от дел воинских, что просто уму непостижимо, почему эти бездельники и лодыри считаются самураями…

…Точно так же выглядел бы на исходе дней и буддийский монах, предававшийся в молодости праздности и лени. Пренебрегавший в молодости изучением трудов отцов-предстоятелей, нерадивый монах становится настоятелем только потому, что погрузнел, постарел и облысел. Заслуживает ли он звания «Мастера» и права наставлять монашествующих низших ступеней только потому, что носит церемониальные одеяния и символы власти на цветных одеждах?

Когда шарлатан вроде этого позорит и себя, и свой сан, он становится настоящим посмешищем для толпы. Но это только его собственный позор. За леность и праздность его можно лишить сана, изгнать из храма и с глаз веселящейся толпы, но он безвреден и не в состоянии нанести серьезного ущерба не только окружающим, но и общественной морали. Иное дело на поле боя. Здесь безграмотный командир, допустивший промах или совершивший ошибку в выборе позиции, представляет угрозу для жизни воинов-подчиненных и может причинить вред армии, государству и обществу.

Как видите, Дайдодзи Сигесукэ своей книгой постоянно пытается «исправлять» поколение молодых самураев, однако сегодня нам известно, что в этом деле он так и не преуспел потому, что государство их в итоге развалилось. И развалилось в первую очередь потому, что экономика сильнее любой морали, а он этого, увы, не понимал!

Окончательно могущество монахов было сломлено только Токугава Иэясу, и то лишь после того, как он победил своих противников в битве при Сэкигахара. До этого справиться с ними окончательно не удавалось ни одному из его предшественников.

На гравюре Цукиока Ёситоси, 1883 года, из серии «Лучшие воины Ёситоси» Хатакаяма Сигэтада, пронзенный стрелами, покидает поле боя после боя. К седлу приторочена голова убитого им противника, которую он забрал с собой, чтобы продемонстрировать своему господину.

Сражения самураев, то есть в принципе битвы практически не прекращавшейся в стране гражданской войны, когда один даймё пытался силой отнять что-то у другого, либо земли, либо власть, проходили в Японии не просто так, а по определенным неписаным правилам. Сначала на битву выезжал один самурай и громко объявлял, кто он, какому дому служит, чем отличились его предки и почему он бросает вызов врагам.

Принять такой вызов должен был противник, равный этому воину по доблести и положению. Когда один из самураев одерживал победу, в бой вслед за ним вступали другие самураи. Так из одиночных поединков схватка постепенно становилась всеобщей и длилась до победы одной из сторон. Управлять таким боем было практически невозможно, как, впрочем, и любым средневековым сражением, в котором главной и решающей силой оказывались рыцари, будь то японские или же западноевропейские.