Николай Бессонов - Суды над колдовством

Паулюс Грилланди, доктор права, подвизавшийся в качестве судьи на процессах о колдовстве в окрестностях Рима, издал свой трактат в 1535 году. Поначалу он стоял на позициях канона «Епископы», но после долгих колебаний окончательно решил, что полёты это не наваждение.

«…Чтобы доказать это более ясно, — пишет он, — я приведу пример двадцатилетней давности. Речь идёт о крестьянине из деревни неподалёку от Рима, у которого была жена, держащаяся особой веры. Он неоднократно расспрашивал её, она отпиралась. Не оставив своих подозрений, он как-то ночью, когда её позвали, притворился спящим, а сам подсмотрел, как она взяла из сундука маленький горшочек с мазью, разделась, натёрлась и вылетела из дома. Он обнаружил, что всё как следует закрыто и заперто, взял горшочек, спрятал его и вернулся в кровать. На следующее утро он спросил, где она была. Она стала отнекиваться. Тогда он стал бить её палкой, но успеха не имел — пока не вытащил горшочек, грозя, что убьёт её, если она не научит, как попасть на шабаш, который ему не терпится увидеть. Она обещала ему это и описала восхитительные наслаждения сборищ, а также щедрость князя ада Сатаны. На следующую ночь, получив разрешение Сатаны, они натёрлись, и козлы перенесли их на шабаш. Она предупредила, что ни там, ни по дороге туда и обратно нельзя креститься и упоминать Творца с Христом. По прибытии она покинула своего супруга, чтобы воздать почести Сатане, а он в это время дивился на бесчисленное множество мужчин и женщин, на музыку, а также пляски, исполняемые спина к спине… Потом началась пирушка, и она выхлопотала для мужа дозволение сесть за стол. Обнаружив, что еда пресна, он стал докучно и назойливо просить соли. Наконец демон принес её, и, увидев это, муж радостно воскликнул: „Ныне восславим Господа нашего, снизошедшего до наших жалоб“. При упоминании имени Божьего всё сборище рассеялось в ночи, а он оказался под дубом — голый и дрожащий — в холодной ночи в Беневенто. Чуть не околев, он лишь утром узнал, где находится — за сотню миль от дома. Кто-то дал ему плащ, чтобы прикрыть наготу, и через двенадцать дней он, побираясь, добрёл до своего дома, столь измождённый и осунувшийся, что его едва можно было узнать. Он донёс на свою жену и нескольких женщин, которых запомнил на шабаше, а они — поначалу всё отрицавшие — в конце концов сознались и были сожжены все до единой (1958 стр. 395, 401, 403, 404)».

Донос, поступивший на жену от мужа, не был редкостью в Италии начала XVI века. Инквизиция своей активностью раскрутила маховик подозрительности, и родственные связи рухнули, не выдержав охватившего людей безумия. Барталомео де Спина, ещё один благочестивый автор, писал: «Ведьм очень много, особенно в окрестностях Комо и на границе между Италией и Германией. Люди собираются в толпы и зовут инквизиторов. Братья обвиняют сестёр, сыновья матерей, мужья жён (1958 стр. 391, 392).» Бартоломео де Спина уточняет, что в одном только округе Комо местный инквизитор с помощью десяти приходских священников ежегодно сжигает сотню ведьм.

Громкая история произошла в Бергамо. В городе много говорили о скандале, случившемся в одной из семей. Местный житель. Андреа Маньяни пересказал подробности, которые де Спина поспешил вставить в свой трактат. Началось с того, что девушку из Бергамо обнаружили голую в постели молодого кузена — и не где-нибудь, а в Венеции. Можно себе представить удивление и возмущение родственников. Спасти свою репутацию девушка могла, только объяснив, что перенеслась сюда по воздуху, да и то не по своей вине. Был использован классический сценарий:

«…Накануне ночью узрела она, как мать разделась и натёрла себя мазью из горшочка, каковой вынула из-под черепицы, — а потом исчезла. Девушка же, подгоняемая любопытством, последовала её примеру, внезапно оказалась в комнате парня из Венеции и увидела, что мать пытается околдовать его… Девица воззвала к именам Христа и Мадонны; тогда мать исчезла, а она осталась».

Бартоломео де Спина излагает историю без тени сомнения, хотя уж слишком гладко у него всё получается. И двоюродного брата рассказчица спасла. И мазь этой ночью увидела впервые, — а стало быть, в недоносительстве её не обвинят. Вдобавок выясняется, что ведьма пыталась навести порчу на племянника целых пятьдесят раз, но он всегда защищал себя крестом и молитвой (и как это он раньше не рассказал родне, каких страхов натерпелся?). Если же говорить серьёзно, то Венеция и Бергамо находятся не на разных концах Италии. Возможность тайком наведать кузена у девушки была — несколько дней пути, и она на месте. Хочется верить, что, возводя на мать напраслину, дочка всё же надеялась избежать огласки. При желании можно было уладить дело в узком кругу. К несчастью, семья перепугалась всерьёз и отправила донос бергамскому инквизитору. Финал типичный. Женщину пытали, заставили во всём признаться и сожгли. Не она первая, не она последняя (1958 стр. 583).

Коль скоро среди читателей найдётся любопытный, желающий узнать технологию полётов, придётся сразу его разочаровать. Напрасный труд — искать на этих страницах рецепт волшебной мази, а вкупе с ним прочие чародейские секреты.

Нет, я не собираюсь что-то утаивать. В старинных книгах пишут, будто мазь состояла из жира некрещёных младенцев и сбора наркотических растений. Но что толку углубляться в пропорции компонентов, если даже инквизиторы уверяли, что притирания полностью бесполезны? Ведьма взмывает в небеса не потому, что произнесла заклинания и умастила тело, — настоящая причина, это, конечно же, дьявол. «Молот ведьм» особо подчеркивает, что демоны могут действовать без мази — причём сами умеют оставаться невидимыми. Не помеха им и солнечный свет. Если средь бела дня в небе парит женщина, у которой даже нет метлы, не стоит особо удивляться. Её несёт нечистая сила (Инститорис, и др., 1932 стр. 183).

Короче говоря, тот, кто надеется в своё удовольствие полетать, должен вначале продать душу дьяволу. Без этой сомнительной сделки рассчитывать на воздушные приключения не стоит.

На вопрос «Зачем же дьявол снабжал своих учениц бесполезной мазью?», — инквизиторы давным-давно нашли ответ. Оказывается, это нужно для того, чтобы ведьмы ещё глубже погрязли в суевериях.