Николай Бессонов - Суды над колдовством

Не удивлюсь, если историю с бабочкой сочинили с целью оправдаться перед высшей инстанцией за излишнее усердие. Здесь же я вижу корни популярных баек о задорном смехе колдуньи или о румянце на её щеках. И поди проверь потом, насмехалась ли узница перед смертью над палачом! Но читаешь опусы фанатиков — дух захватывает от пируэтов суеверной мысли. Скажем, Брюннеман в своём трактате всерьёз уверял, что злой дух вставляет между телом и орудиями пытки невидимую тонкую преграду. В результате «испанский сапог» сжимает ногу не так сильно, а раскалённое железо остывает раньше, чем следует. Никто из окружающих не в состоянии заметить эту сатанинскую хитрость; подследственная же только умело притворяется… Когда женщину вздёргивают на вывернутых руках, демон незримо поддерживает её, чтобы облегчить боль. Тяжести, привязанные к ногам, он, естественно, приподнимает. Иногда черти похищают ведьму прямо с дыбы: не успеешь глазом моргнуть ан вместо неё висит муляж, похожий на колдунью как две капли воды. Одно утешение — Брюннеман говорит, что последняя хитрость встречается крайне редко (Lea, 1939 стр. 897).

Совершенно заурядный поступок для дьявола — завладеть телом ведьмы и замкнуть изнутри ее уста. В этом случае онемевшая женщина не может ответить при всем желании. Иногда дьявол приглушает слух, чтобы она не могла разобрать обращенные к ней вопросы… Против всех этих сатанинских козней помогает обмывание теплой водой — уже хотя бы потому, что вода смывает втёртую в кожу волшебную мазь. И пусть судья прерывает любое бормотание, помня о магических словах, которые колдунья может твердить тихим голосом (1958 стр. 898)!

Если мы перенесёмся с континента в Англию, то и здесь заметим отголоски континентальных суеверий. В комнату к подследственной время от времени заходили дозорные и начинали охотиться на мух — ведь ясно, что демон может принять любое обличье. Если муху никак не удавалось прихлопнуть, сомнений в присутствии нечистой силы не оставалось. На этом, однако, сходство и заканчивается. То, что в Англии почитали за пытки, вызвало бы у прочих европейцев снисходительную улыбку. Обвиняемую ставили на стол, заставляли скрестить ноги и связывали лодыжки. В этой шаткой позе женщина находилась сутки напролёт, после чего обычно готова была признать что угодно (1958 стр. 1323, 1324). Другой английский метод выглядел ещё проще. Арестованных заставляли без отдыха ходить по комнате туда-сюда. Усталость и бессонница давали тот же результат (1958 стр. 1323). И только-то? Зная о творящихся по другую сторону Ла-Манша ужасах, впору подивиться изнеженности англичанок, которым хватало такой малости для потери воли. Но не будем торопиться с выводами. Какой уровень страданий считать невыносимым, определяет среда, в которой человек вырос. Недаром в сталинских лагерях иностранцы погибали гораздо быстрее русских. У советского человека была фора. Всей своей предыдущей жизнью он был приучен к немудрёной мысли: рабоче-крестьянская власть шутить не любит… Эта аналогия поможет понять, почему англичанки в эпоху ведовских процессов оказались такими слабыми. Они с детства знали, что английский закон запрещает пытки и, столкнувшись с суровым обращением, быстро ломались. Некоторых достаточно было ввергнуть в сырую и холодную темницу, чтобы они пошли на поводу у следствия. Женщины с континента, напротив, не строили иллюзий и были готовы к самому худшему. Для немок и итальянок дыба, раскалённые угли и тиски выглядели вполне законными средствами, которые (раз уж так вышло) надо потерпеть. В конце концов, женщины всего мира стойко терпят родовые муки, воспринимая их как должное.

Любопытная подробность. Некоторые колдуньи знали, что беда ходит вокруг них кругами, и заранее запасались грамотками, которые будто бы помогают переносить любую боль. Спасение искали не в побеге, а в святых словах! Разумеется, защитные талисманы изымались на допросе, и следователи, захлебываясь от восторга демонстрировали маловерам эти улики. Типичный текст грамотки приведён в книгах демонологов. Он звучит несколько неожиданно, если помнить, что его носили с собой ведьмы, то есть — по идее — верные последовательницы дьявола.

«Как молоко благословенной и ставной девы Марии было сладким и приятным для господа нашего Иисуса Христа, так пусть пытка будет сладкой и приятной для рук моих и ног (Robbins, 1959 стр. 506)».

Следователи не видели противоречия между упоминанием Бога и сатанинским нутром обвиняемой. Они подчёркивали, что использование святых слов только усугубляет вину колдуньи. Это циничное надругательство над истинной верой, достойное особой кары.

Но не все обереги появлялись на судейском столе из-за того, что женщины запасались ими на воле. Немецкий юрист Юстус Ольдекоп упоминает знаменитых палачей, которые, распяв тело на лестнице, проворно выхватывали из подмышек или других частей тела клочок пергамента с письменами. Это становилось поводом для новых пыток (Lea, 1939 стр. 856). В те времена судьи верили самым удивительным вещам, например, что пергамент зашит у ведьм и колдунов под кожей, так что их огонь не берёт, пока они защищены его чарами (Инститорис, и др., 1932 стр. 267).

Для палачей развязать язык было делом чести. Как же неловко чувствовал себя такой заплечных дел умелец, когда попадалась особо упрямая подследственная! Промаявшись с ней неделю-другую, он вешал её на дыбу или растягивал верёвками до полной неподвижности. Потом делал надрез под мышкой и доставал написанную собственной рукой грамотку, до поры спрятанную в рукаве. Если судьи и понимали, что палач лукавит, это сходило ему с рук — ведь сами они постоянно шли на ложные толкования, позволяющие ужесточить допрос. И в Германии, и в Италии, и во Франции не гнушались толковать гримасу боли как оскал смеющегося лица. Ссылаясь на то, что любая боль доходит до ведьмы приглушённой, судьи приказывали использовать как можно больше методов — к великому удовольствию палачей, оплата которых была сдельной.

Штатные мучители зарабатывали немалые по тем временам деньги. За всё, что значится в протоколе, палачи выставляли счёт и, уж конечно, не видели смысла лениться. В ряде мест их материальные требования оказались непомерно высоки. Тогда, дабы упорядочить расчёты, были составлены особые прейскуранты.