В Назаревский - Из истории Москвы

Он обстраивал Москву новыми зданиями. Так, для того, чтобы дать народу в голодные годы заработки, выстроил для себя большие каменные палаты, где пред этим были хоромы царя Иоанна. Эти палаты существовали до XVIII столетия и стояли против Чудова монастыря, где теперь Кремлевские казармы.

Но главным памятником Борисова зодчества в Москве был Иван Великий, превысивший все здания России и долго соперничавший с самыми высокими зданиями за границей. Эта грандиозная колокольня строилась для того, чтобы дать в голодное время населению заработок и упрочить в далеких поколениях славу Бориса и Годуновской династии. Надпись под золоченой главой Ивана Великого гласит: «Изволением Св. Троицы, повелением великаго государя, царя и великаго князя Бориса Феодоровича, всея России самодержца, и сына его, благовернаго великаго государя царевича великаго князя Феодора Борисовича всея России, храм совершен и позлащен во второе лето государства их 108 (1600) года». В высоту колокольня с крестом имеет 46 1/ 2саженей. Царь приказал отлить громадный колокол в 10 000 пудов, который был перелит впоследствии в царь-колокол. В настоящее время весь звон колоколов на Иване Великом состоит из 34 колоколов и весит 16 000 пудов.

Но ничто не могло упрочить на царстве Бориса и его род. Москву и Россию начали посещать бедствия: в 1601 году начался страшный трехлетний голод. По словам Маржерета, мера хлеба с 15 копеек повысилась в цене до 3 рублей.

Чем больше Борис помогал народу раздачей денег и хлеба, тем больше приходило с разных сторон в Москву голодающих. Здесь начались грабежи и убийства из-за куска хлеба; люди стали питаться нечистыми животными, даже падалью и человеческими трупами. Начался мор, уносивший людей десятками тысяч. За это время в Москве умерло, по одним сказаниям, 120 000 народу, а по другим — до полумиллиона. «У народа, — говорит Авраамий Палицын, — явилась мысль, что беззакония Бориса навлекают бедствия на его народ». Смутно стало на душе царя и народа…

В самой природе замечались какие-то зловещие явления, наводившие на всех страх. Иностранец Бер говорит, что по ночам на небе видны были огненные столбы, которые, сталкиваясь между собою, как будто вели битвы. Иногда всходили две или три луны сразу. Бури низвергали колокольни и ворота; рождалось множество уродов; появилась масса волков; в самую Москву стали, чего не бывало прежде, забегать чернобурые лисицы. Под Москвой поймали большого орла. Наконец, появилась комета с большим хвостом. Напуганный Борис призвал к себе одного старика-иностранца и спрашивал, что она вещает; тот сказал: «Тебе грозит великая опасность».

Рассказывают, что смущенный Борис стал ходить к колдунье, известной под именем Елены юродивой, жившей в землянке. Однажды она принесла в свою пещеру бревно и позвала священника служить над ним панихиду, предвещая этим Борису кончину.

Борис омрачился и ожесточился. Всюду стали ему чудиться измена и крамола. Везде распространились доносчики и шпионы. Пошли опалы, заточения и даже тайные казни. Под влиянием подозрительности Борис велел немцу-хирургу выщипать Вельскому, прежнему своему другу, бороду по волоску, а затем сослал его в заточение в один из Низовых городов. Скоро открылись, к великому огорчению народному, гонения на неповинных бояр Романовых, состоявших через царицу Анастасию в родстве с угасшим царским родом и в большой близости к престолу. Они были отправлены в заточение в разные отдаленные города. Особенно тяжким было положение наиболее царственного из Романовых Феодора Никитича, которого, как говорили, хотел сделать своим наследником царь Феодор Иоаннович. Он отличался царственной красотой, умом и высоким благородством своего характера. Все чувствовали на себе его обаяние и особенно любовались им, когда он ездил верхом. Этого-то боярина и его супругу Борис велел постричь в монашество и отправил в заточение на север, но ничто не помогало.

Сам царь и народ в тяжком предчувствии ждали страшной грозы, и она скоро воплотилась в самозванце, в коем возникло орудие кары убийце царевича-отрока и средоточие всего недовольства против похитителя престола. Вместе с тем Лжедимитрий стал орудием польщизны и иезуитского папизма для порабощения русского православного царства.

Мы не станем пересказывать известные факты о появлении самозванца, о житье его в Чудовом монастыре и т. д. Его сила заключалась не в нем самом и даже не в польской поддержке, а в слабости Бориса, в той смуте, которая крылась в его душе, запятнанной неповинной царственной кровью. Эта смута охватила и весь народ русский. «Шатость» в умах, сомнение, не поднять бы рук против законного и прирожденного своего царя, в защиту похитителя венца Мономахова, лишала всех рук для борьбы с дерзким пройдохой. Эти «шатость и колебания» причиняли Борису глубочайшие волнения и делали неизбежной его трагическую гибель.

Царствование Бориса Годунова важно для нас и потому, что от него дошли до нас важные для изучения топографии Москвы два плана, кои свидетельствовали, что основной тип ее уже сложился и в последующее время испытывал только второстепенные изменения.

Первый из этих планов начерчен Феодором Борисовичем и воспроизводился в XVII столетии в амстердамских изданиях иностранных сочинений о России; он представляет нам Москву в черте Земляного города, или вала, который совпадает с нынешней Садовой улицей. Правда, этот план далеко не совершенен и сделан без соблюдения масштаба, но, очевидно, он снят с натуры и определяет положение всех стен, окружавших Кремль, Китай, Белый и Земляной город, а также взаимное отношение некоторых улиц. Основной недостаток этого плана заключается в расширении Кремля и Китай-города в ущерб остальному и в придании земляному валу овальной формы вместо круглой. Здесь буквой Аобозначен Кремль, В— Китай-город, С— Белый город, D— Земляной город, Е— Замоскворечье. На плане показаны: Москва-река, Неглинная и Яуза. Составление этого плана относится ко времени до 1605 года, когда был убит Феодор Борисович.

На этом плане нетрудно уже рассмотреть некоторые главнейшие подробности топографии Москвы. В Китай-городе уже намечаются три главных улицы: Никольская, шедшая до так называемых Сретенских (теперь Никольских) ворот, Троицкая, со времен Алексея Михайловича — Ильинка, Варварка, шедшая до Всесвятских ворот, названных так по церкви Всех Святых (на Солянке). Космодамиановские ворота вели к Москве-реке на так называемую Великую улицу, шедшую вдоль Москвы-реки. Стены Китай-города были красные кирпичные и такими оставались до правления царевны Софьи, которая велела их выбелить. На Никольской улице еще при Иоанне IV была типография, на Варварке дом бояр Романовых и Английское подворье.