В Назаревский - Из истории Москвы

После смерти этого первосвятителя, похороненного не в Киеве, а во Владимире в Успенском соборе, некий игумен Геронтий, вероятно, с согласия великого князя Михаила Ярославича Тверского, завладел митрополичьей кафедрой и утварью и отправился в Царь-град для поставления в митрополиты. В то же время червоннорусский или галицкий князь Юрий Львович задумал устроить Галицко-волынскую митрополию и отправил ратского игумена Петра к константинопольскому патриарху. Судьба устроила так, что Геронтия противные ветры задержали в море, а плавание Петра было скорое. Патриарх Афанасий и императорский Византийский двор благосклонно приняли волынского игумена, и он был рукоположен не в Галицкого митрополита, а Киевского и всея Руси. У прибывшего затем Геронтия отобраны были священные принадлежности первосвятительского достоинства и переданы св. Петру, вместе с той иконой, которая была им поднесена покойному митрополиту Максиму.

Новопоставленный митрополит поселился, однако, не в Киеве, где пробыл недолго, а во Владимире, вблизи великого князя, и сблизился с родом московских князей, в особенности с Иоанном Даниловичем. В Северной Руси часть духовенства не была довольна возведением на митрополичий престол червонно-русского кандидата, в особенности тверской епископ Андрей, сын полоцко-литовского князя Герденя. К патриарху Константинопольскому отправлен был донос на св. Петра, настолько важный, что из Царьграда был прислан ученый канонист для разбора дела, вместе с русским духовенством. В Переяславле-Залесском был созван в 1311 году собор, имевший осудить еще и ересь, враждебную монашеству. На Переяславском соборе, кроме тверского и ростовского епископов, многих игумнов и священников, присутствовали и некоторые князья со своими боярами, именно — тверские княжичи, а главное, тут находился Иоанн Данилович, сидевший тогда в Переяславском уделе. По всем признакам, он держал сторону митрополита, тогда как во главе противников последнего стоял тверской епископ и, вероятно, не без поддержки своего князя и его княжичей. Несмотря на это, св. Петр был оправдан. И, несомненно, здесь завязались тесные дружеские отношения первосвятителя с Иваном Калитой, которые впоследствии так много способствовали возвышению Москвы. Когда же вскоре затем тверской князь послал с войском своего княжича Дмитрия Михайловича отнять Нижний Новгород у потомства Андрея Городецкого, и тверичи уже дошли до Владимира, то митрополит Петр наложил церковное прещение за дальнейший поход. Три недели простоял здесь тверской княжич, пока добился, чтобы митрополит разрешил его, и должен был вернуться в Тверь.

Объезжая удельные княжества, св. Петр полюбил Москву, ее князей и их политику, направленную к единству Руси, подолгу оставался у них. В Степенной книге Царского Родословия сказано: «Божий человек, преосвященный митрополит, великий чудотворец Петр прохожаше многие грады и веси; в преславном же граде Москве начат пребывать больше иных градов. Вид бо в нем благочестия держателя сего благолюбиваго великаго князя Ивана Даниловича, православием сияюща, и милостива до нищих и честь велию подавающа служителем святых Божиих церквей и тех учению внимающа, его же от души зело возлюби чудотворец Петр, с ним же часто беседуя и мудрствуя». Без сомнения, он не без намерения придал особую торжественность похоронам великого князя Юрия, убитого именно тверским князем Димитрием Михайловичем. Конечно, по указанию же митрополита всея Руси, в этих похоронах участвовали «и новгородский архиепископ Моисей, и ростовский владыка Прохор, и рязанский владыка Григорий, и тверской владыка Варсонофий». Если присоединить к этому еще игумнов и прочее духовенство, то этот собор многих на погребении московского князя должен был произвести сильное впечатление не только на Тверское княжество, но и на всю Русь.

Но, возвышая таким образом Москву пред Тверью, первосвятитель Петр старался поставить ее выше и Владимира, заступившего место Киева. Он лишил Владимир значения церковной столицы всея Руси. Формального или торжественного перенесения Всероссийской митрополичьей кафедры в Москву собственно не было; а просто во время своих частых объездов русских областей всероссийский митрополит все реже приезжал во Владимир, все долее гостил в Москве. Но это нельзя представлять себе несознательной случайностью, и совет — построить в Москве подобный Владимирскому собор Успения Пречистыя — личной заботой митрополита о том, что ему здесь лучше всего найти место своего успокоения и погребения своих костей. Нет, глубокая мысль и дальновидное прозрение сделать Москву всероссийской церковной столицей прекрасно освещена митрополитом Киприаном в его житии первосвятителя Петра. По словам этого биографа, Петр начал просить Ивана Даниловича, в то время лишь удельного князя, еще не имевшего поддержки Узбека и еще нерешительного в своих действиях, воздвигнуть в Москве такой же собор Богоматери, какой был в первопрестольном Владимире. Чтобы подвигнуть на это вотчинника малого деревянного города, такого князя, который назвал себя великим князем всея Руси только под конец жизни, притом в одной грамоте к печерским сокольникам, — для этого необходимо было, и для высокоавторитетного старца-святителя, слово сильного и вместе елейного убеждения и даже раскрытие отдаленного будущего. Митрополит Киприан так передает слова св. Петра, обращенные к московскому князю: «Если, сыне, послушаешь меня, то сам прославишься паче всех князей, и весь род твой и град сей возвеличится над всеми русскими городами; святители (всероссийские) будут обитать в нем, и руки его взыдут на плеща врагов его; также и мои кости будут положены в нем».

Чрезвычайно характерен этот тон совета уже умиравшего первосвятителя, который называет сыном того князя, роду которого возвещается никому еще не ясное, даже в соседней Твери, величие. Положению костей своих в будущем храме первосвятитель придает значение только примера для ряда своих преемников. Иоанн Данилович последовал знаменательному совету иерарха; но силы московского князя были настолько слабы, что он при жизни св. Петра успел лишь вывести у самого дома своего фундамент нового храма. Святитель же Петр сам устраивал в храме нишу с каменной гробницей для себя. В декабре 1326 года почивший святитель был погребен здесь.