Кристофер Хейг - Елизавета I Английская

Похоже, что образы Елизаветы, которые предлагались на уровне простого народа породили настоящую преданность ей — хотя нелегко различить, что было спонтанно, а что срежиссировано. Всеобщий энтузиазм подтверждался празднованием 17 ноября Дня вступления на престол: помимо официальных действ при дворе время от времени проводились празднества в городах и весях по всей стране. День вступления на престол отмечался колокольным звоном в приходской церкви Ламбета с 1567 г., вероятно, при поощрении архиепископа Паркера. Затем, по-видимому, празднество стихийно распространилось на 17 ноября 1570 г. как выражение верности после папской буллы об отлучении и облегчения от того, что предсказания, будто Елизавета не протянет двенадцати лет, не подтвердились. Колокола звонили в нескольких церквях, особенно в Западной Англии; в Оксфорде было проведено ученое торжественное собрание, организованное вице-канцлером Купером — очевидно, эти усилия совсем не повредили его карьере, и он получил епархию в Линкольне через два месяца.

Городской совет Оксфорда не захотел отставать от университета и отметил 17 ноября 1571 г. проповедью; в 1572 г. состоялись проповедь и литургия, а в 1573 г. проповедь, литургия и фейерверк. Кембридж тоже присоединился, с колокольным звоном в большой церкви Св. Марии, с 1571 г., а в дальнейшем все новые и новые приходы принимали участие в праздновании — начинали приходы на южном побережье и на западе, а юго-восток отставал. Однако не прошло и пяти-шести лет, как празднование распространилось географически и не ограничивалось колокольным звоном: мэр Ливерпуля распорядился насчет костров 17 ноября 1576 г., а многие приходы организовали танцы и пиво, чтобы отметить это событие. После поражения Армады в 1588 г. осталось мало районов, где не устраивали какого-нибудь праздника в День королевы, а многие города устраивали пиры, проповеди и светские церемонии.

Но потом государство взяло дело в свои руки. В 1576 г. 17 ноября было добавлено к перечню официальных праздников англиканской церкви и изданы специальные требники. Народный праздник превратился теперь в пропагандистское мероприятие. В 1576 г. молитвы благодарили Бога, но в то же время напоминали прихожанам о достижениях царствования:

«О Святый Боже, милосерднейший Отче, кто до сего дня, послав Твою служительницу и нашу государыню и милостивую королеву Елизавету в королевство, избавил преданный Тебе английский народ от опасностей войны и порабощения, тела освободил от тирании, а дух от суеверия, возвратил мир и истинную религию при свободе и тела и духа, и не оставил нас своею милостью, хотя мы этого и не заслужили, теперь на протяжении этих восемнадцати лет…»

В 1585 г. Эдмунд Банни опубликовал «Некоторые молитвы и другие угодные Богу обряды для 17 ноября» — ежегодные урожаи баллад и напечатанных проповедей, посвященных дню восшествия на престол, в которых утверждалось, что Елизавета вывела народ из тьмы. Возможно, попытка превратить народный праздник в общегосударственный день молитв не удалась: примечательно, что и официальные молитвы, и частная инициатива Банни раскупалась плохо, а 17 ноября стало просто поводом для выпивки. Но день вступления на престол, а в некоторых приходах и годовщина коронации, становились поводом для настоящего праздника. В январе 1595 г. церковные старосты «Уигстон Магна» в Лестершире зафиксировали: «Уплачено 2 пенса за свечу в день коронации нашей милостивой королевы. Да сохранит Господь ее здоровье и мир, что бы она царствовала над нами. Да будет так, аминь!» [204] Clay W. К. (ed.) 1847 Liturgical Services. Parker Society, pp. 556-7; Nichols J. 1823 vol. 3 p. 369.

Существует масса свидетельств преданности королевы и со стороны отдельных людей, и со стороны общин. Разоблачение реальных или подозреваемых заговоров обычно вело к эмоциональным всплескам преданности. В 1583 г., после раскрытия заговора Трокмортона, лондонцы становились на колени на улицах, когда проезжала королева, воздавая хвалу за то, что она не пострадала. В 1586 г., когда потерпел неудачу заговор Бабингтона, звонили церковные колокола, на улицах жгли костры, играла музыка и танцевали в знак радости. Государство использовало такие обстоятельства, возносило официальные молитвы в благодарность за избавление королевы от опасности — но к тому времени безопасность королевы отождествлялась с безопасностью нации и чувство облегчения было настоящим. Создатели баллад также праздновали избавление королевы и наказание ее врагов. Казнь участников заговора Бабингтона была отмечена «Подходящей новой балладой, коротко повествующей о смерти и казни четырнадцати самых подлых предателей, которых предали смерти в поле Линкольнз Инн около Лондона 20 и 21 сентября 1586 г»:

(Перевод Л. Григорьяна).

Спустя шесть месяцев новые публикации включали «Отличную песенку, сочиненную ко всеобщей радости по поводу казни шотландской королевы» [205] Firth С. H. 1909: 93, 101. . Эта мрачная продукция, по-видимому, хорошо продавалась в Лондоне, где новость о казни Марии была принята положительно; горожане устроили костер под дверью французского посла, смеясь над его неспособностью предотвратить казнь.

Горячая преданность, которую отдельные люди испытывали к королеве, могла быть очень эмоциональной. В 1585 г. один юрист из Суссекса написал на форзаце семейной Библии:

«Я горячо молю всемогущего Бога, чтобы он послал долгую, процветающую и счастливую жизнь и царство нашей доброй королеве Елизавете и чтобы Он послал нам всем милость, чтобы мы могли жить в страхе перед Ним как добрые и преданные подданные нашей вышеназванной милостивой государыни, правительницы и королевы, и чтобы мы все не дожили до тех печальных для Англии дней, которые наступят, если Господь заберет ее от нас до конца света. И при этом, если за наши грехи Он сократит ее дни, как Он сократил дни доброго короля Эдуарда, и все же дарует мне милость умереть у ее ног раньше нее, и чтобы с концом всех вещей, который недалек, мы могли снова воскреснуть к новой вечной жизни в нескончаемой радости и счастье. Аминь! Аминь!»

В 1589 г. соскучившийся школьник из Вестминстера исписал свой текст из Юлия Цезаря: имя Елизавета везде, а на полях стихи:

(Перевод Л. Григорьяна).

Стало всеобщим смешение патриотических и религиозных чувств и, как в случае с юристом из Суссекса, преданность Богу, преданность Англии и преданность королеве обязательно сочетались. Это являлось результатом очень распространенного образа королевы как протестантской героини, спасительницы английской религии и защитницы истинной веры. Этот образ не был официально создан для королевы, но он был навязан ей ее подданными-протестантами. С самого начала правления протестанты представили Елизавету как свою королеву в надежде, что она срастется с этой ролью. Во время ее восшествия на престол баллады и живые картины рисовали ее как «Дебору, судью и восстановительницу дома Израилева» [207] Nichols J. 1823 vol. 1 p. 53. , и в 1563 г. в «Деяниях и памятниках» Джона Фокса рассказывалось, как Господь защитил ее во времена кровавого правления ее сестры, чтобы она могла восстановить истинную религию. Особенно в опасные 1580-е гг. на Елизавету смотрели как на оплот протестантизма против католических заговоров в Англии и католических армий в Европе; более двадцати протестантских книг были посвящены королеве в это десятилетие, многие из них — тома антикатолической полемики.