Леонид Пятецкий - История России. XX век. Для старшеклассников и абитуриентов

Уже при первых встречах с князем Г. Е. Львовым П. Н. Милюков, по собственному признанию, был сильно разочарован поведением министра-председателя: «Мы не почувствовали перед собой вождя. Князь был уклончив и осторожен».

Когда после первого совещания с Львовым член кадетского ЦК И. П. Демидов спросил Милюкова: «Ну, что вы думаете? Как он?» — тот ответил ему с досадой: «Шляпа!»

Когда же в апреле 1917 г. князь Львов санкционировал отставку министра иностранных дел П. Н. Милюкова, Милюков сказал И. В. Гессену (кадету): «Я теперь думаю, что сделал большую ошибку. Родзянко был бы больше на месте». Видный кадетский деятель Набоков также подчеркивал: «Мне пришлось впоследствии слышать от П. Н. (Милюкова — Л. П.), не было бы лучше, если бы Львова оставили в покое и оставили Родзянко, человека, во всяком случае, способного действовать решительно и смело, имеющего свое мнение и умеющего на нем настаивать».

Некоторые историки считают, что «поведение Львова … объясняется не только чертами характера будущего председателя Временного правительства. Положение буржуазии в это время было непрочным, неустойчивым, а это порождало уклончивость и осторожность ее лидеров».

Истощенная, измученная Россия задыхалась под бременем войны. На полях сражений 1-ой мировой войны Россия потеряла 3 млн. своих сыновей — столько же, сколько ее союзники Англия, Франция, США и Италия вместе взятые. Но, несмотря на тяжкие потери России в войне, несмотря на бедствия и разруху в тылу, Временное правительство (его костяк составляли кадеты) продолжало настаивать на своем лозунге «Война до победного конца!»

Правящая в стране кадетская партия желала победы в войне, исходя из своего понимания интересов Российского государства. При этом учитывались и перспектива укрепления его международного авторитета, пошатнувшегося после поражений в Крымской и русско-японской войнах, и сближение России в «сердечном союзе» «с буржуазными демократиями» (Англией, Францией, США), и надежда на осуществление внутренних реформ в результате военных успехов. Министр иностранных дел П. Н. Милюков и другие кадетские деятели выступали в защиту территориальных притязаний царизма в войне — захвата Галиции, польских территорий Австрии и Германии, турецкой Армении, а главное, Константинополя и проливов Босфор и Дарданеллы. К П. Н. Милюкову крепко прилипла кличка Милюков-Дарданелльский.

Большевистская «Правда» 16 апреля 1917 г. поместила стишок Демьяна Бедного, иронизировавшего по поводу полной преемственности внешней политики царского и Временного правительств, а также насчет всем известного «англоманства» Павла Николаевича:

18 апреля 1917 г. министр иностранных дел П. Н. Милюков обратился с нотойк союзникам России, где заверял их о решимости довести войну до победного конца. 20 и 21 апреля тысячи рабочих, солдат и матросов вышли на улицу со знаменами и транспарантами, на которых были написаны такие лозунги, как «Долой Милюкова!», «Долой политику аннексий!» и даже «Долой Временное правительство!». Толпы демонстрантов рассеялись только по требованию Петроградского Совета, открыто проигнорировав правительственный приказ разойтись.

«В ночь на 21 апреля многотысячная толпа наполнила площадь перед Мариинским дворцом с выражениями сочувствия мне. Меня вызвали из заседания на балкон, чтобы ответить на приветствия. Одна фраза из моего взволнованного обращения повторялась в публике. „Видя плакаты с надписями „Долой Милюкова!““ — говорил я, — я не боялся за Милюкова. Я боялся за Россию».

Меньшевистско-эсеровские лидеры Петросовета добились официальных разъяснений, что под «решающей победой» в ноте Милюкова подразумевалось лишь достижение «прочного мира».

П. Н. Милюков и военный министр А. И. Гучков вынуждены были уйти в отставку. Чтобы выйти из первого после Февральской революции правительственного кризиса, нескольких наиболее известных социалистических лидеров из числа умеренных уговорили занять министерские кресла. В результате в мае 1917 г.было создано коалиционное правительство.Грузинский меньшевик Ираклий Церетели,страстный трибун социал-демократической фракции во IIГосударственной Думе (до ареста, осуждения и высылки в Сибирь) и официальный представитель Советов, пользовавшийся в те месяцы большим авторитетом, стал министром почт и телеграфов. Церетели был одним из признанных лидеров меньшевистско-эсеровского блока. Главный лидер и теоретик эсеров Виктор Чернов возглавил министерство земледелия. Близкий соратник Церетели Михаил Скобелевполучил пост министра труда. Алексей Пешехонов,основатель и лидер партии народных социалистов,был назначен министром продовольствия. Еще один народный социалист,Павел Переверзев, занял пост министра юстиции. Керенскийстал военным и морским министром.

«Заработали в мае — и притом с азартом — лишь те два ведомства, для которых и создана была коалиция: дипломатическоеи военное.Новый министр иностранных дел Терещенкоуже 3 мая разослал ноту, осведомлявшую союзников о новом курсе русской политики. Увы, он получил неудовлетворительные ответы. Но когда Совет прямо потребовал пересмотра договоров и немедленного созыва конференции, в конце мая (27–28) неудовлетворительные ответы союзников были напечатаны. Терещенко отступил, и его политика стала считаться „продолжением политики Милюкова“».

Рассказывают, что сумрачный главком германской армии — фельдмаршал Гинденбург смеялся в своей жизни дважды: когда у него умерла теща и когда он узнал, что адвокат Керенский стал военным и морским министром. Временное правительство делало ставку на летнее наступление на фронте. Керенский колесил по фронту, выступал с речами. Солдаты прозвали военного министра «главноуговаривающим» неслучайно.

«На самых высоких нотах своего регистра он кричал толпам солдат со свободной трибуны, что он, никогда не учившейся военному делу, пошел командовать ими; что ведя их „на почетную смерть на глазах всего мира“, он „пойдет с ружьем в руках впереди“ их. Истошным голосом он выкрикивал слова: свобода, свет, правда, революция — и очень много напоминал им о долге, о дисциплине, о том, что они… „свободные люди“. Солдаты кричали в ответ: „пойдем“, „докажем“, „не выдадим“».