Лин Паль - История Империи монголов: До и после Чингисхана

Как перед этим было сказано, Токтай-беки пал в битве от стрелы и был убит. Его брат Куду и его сыновья Чилаун, Маджар и Мэргэн — т. е. хороший стрелок излука, его называли стрелком потому, что он был таковым, — короче говоря, они все четверо спешились после битвы и хотели подобрать труп Токтая, но, так как [у них] не было достаточно времени, они поспешно схватили его голову и бежали с побережья Ирдыша. [Оттуда] они прибыли в область уйгуров и послали к иди-куту посла, по имени Эбугэн. Этого посла иди-кут убил. По этой причине они вступили в битву [с уйгурами] в долине реки, называемой Джам-мурэн, и были обращены в бегство. Оттуда они удалились вчетвером вместе с Кушлуком и вступили в другие пределы, о которых будет упомянуто. Так как иди-кут знал, что они являются врагами Чингиз-хана, то он им не подчинился, а, дав сражение, обратил [их] в бегство. С уведомлением об этом обстоятельстве он послал к Чингиз-хану четырех своих нукеров, имена их: Арслан-Уга, Джарук-Уга, Пулад-тегин и Инал-Кая-Сунчи.

Этот поступок [Чингиз-ханом] был одобрен на основании предшествующих обстоятельств. Когда два вышеупомянутых посла прибыли вместе с послами Чингиз-хана и доложили эти речи, Чингиз-хан оказал [им] благоволение и повелел [дать] такой ярлык: „Если иди-кут действительно имеет в сердце [желание] усердно [нам] служить, то пусть он лично возьмет и принесет [дань] из того, что он имеет, и из того, что числится и имеется налицо в казне“. По этому делу он послал [к нему] вторично Алп-Унука и Дурбая. Когда те прибыли туда, иди-кут раскрыл двери сокровищницы и взял то, что счел подходящим и приличным из бывших в наличности денег и натуры, и отправился к его величеству Чингиз-хану».

Впрочем, «отправился» — сказано сильно: за время сборов ид-кута и, вероятно, тяжелых раздумий о судьбе своей страны хан успел в третий раз сходить на Тангут, взять город Иргай, установить снова монгольский порядок и вернуться в Монголию с дочерью тангутского владыки — прошло больше полутора лет. Ид-кут — наконец — прибыл ко двору Чингисхана. Примерно в это же время и тоже без боя хану подчинился и правитель карлуков Арслан-хан. Арслан-хан обещал покорность и любовь, и что он станет хану пятым сыном. Хан подумал и понял, о чем мечтает Арслан: он отдал ему в жены свою дочь.

А в 1211 году хан осуществил наконец-то свою мечту: он двинул войска на юг, в замечательную китайскую землю. Отправляясь в китайский поход, хан не забыл помолиться своему Единому Синему Небу.

«В то время когда Чингиз-хан предпринял поход на владения Хитая, — повествует Сказание, — и выступил на войну против Алтан-хана, он один, согласно своему обыкновению, поднялся на вершину холма, развязал пояс и набросил его на шею, развязал завязки кафтана [каба], встал на колени и сказал: „О, Господь Извечный, ты знаешь и ведаешь, что ветром, [раздувшим] смуту, был Алтай-хан и начало распре положил он. Он безвинно умертвил Укин-Баркака и Хамбакай-каана, которых племена татар, захватив, отправили к нему, а те были старшими родичами отца моего и деда, я же домогаюсь их крови, лишь мстя [им]. Если ты считаешь, что мое мнение справедливо, ниспошли мне свыше в помощь силу и [божественное] вспоможение и повели, чтобы с высот ангелы и люди, пери и дивы стали моими помощниками и оказывали мне поддержку!“ С полнейшим смирением он вознес это моление; затем сел на коня и выступил. Благодаря [своей] правоте и верному намерению он одержал победу над Алтан-ханом, который был столь могущественным и великим государем, многочисленности войска, обширности страны, неприступным крепостям которого нет предела, и его владения и его дети очутились во власти [Чингиз-хана]!»

Хорошая молитва приносит хорошие плоды! Случилось то, чего так боялись жители Поднебесной. Монголы перешли границу.

Как об этом писал Рашид-ад-Дин, весной 1211 года:

«…когда Чингиз-хан соизволил отправиться в поход на страну Хитай, то, [опасаясь], как бы несколько из рассеянных [им] племен еще раз не объединились между собой и не восстали бы, он, прежде всего, послал в низовья [реки] в дозор две тысячи человек под начальством Туку-чара из племени кунгират, которого называли Далан-туркак Тукучар, для того, чтобы, когда он [сам] пойдет на страну Хитай, тому быть у него в тылу в целях безопасности от племен монгол, кераит, найман и других, большинство которых он подчинил [себе], да чтобы и [его] орды были также в безопасности. После того как он принял эти предосторожности и организовал войска, он счастливо выступил осенью упомянутого года на завоевание областей Хитая, Кара-Хитая и Джурджэ, областей, которые монголы называют Джаукут, а по-китайски Хитай называют Ханжин…

[Итак], когда Чингиз-хан отправился в поход на те пределы, прежде всего он дошел до озера Далай-нор и взял города Дашуйли и Бай-дэн-чэн. Оттуда они [монголы] пошли и взяли города У-ша-пу, Чан-чжоу, Хуань-чжоу и Фу-чжоу».

Китайский источник того времени сообщает, что же происходило в Северном Китае.

«Во второй месяц с севера дул сильный ветер, от коего разрушались дома и ломались деревья. У ворот Тун-сю-ань и Дун-хуа сим ветром переломало запоры. В третий месяц загорелась кумарня Да-бэй-гэ, от коей сгорели и дома простолюдинов. С северного угла показалось черное облако, которое величиной уподоблялось большой скале. Внутри оного тремя линиями просвечивали полосы и были подобны дракону и тигру. В четвертый месяц монгольский государь Тай-цзу (Чингисхан) выступил на войну против Цзинь. Цзиньский государь Вэй-шао-ван, услышав об этом, послал чиновника чжао-тао-ши по имени Нянь-хэ-хэ-да в Монгольское государство просить мира, а генералов Цянь-цзяну и Чэн-юя отрядил охранять границы. В восьмой месяц цзиньские вельможи Цянь-цзяну и Чэн-юй не приготовились к защите границ, и монгольское передовое войско, вступив в оные, взяло стан У-юэ.

…Цянь-цзяну и Чэн-юй, не смея противоборствовать неприятелю, отступили от Фу-чжэу и стали в Сюаньпин-сяне. Жители города Сюань-пин убеждали Чэн-юя поставить впереди войско, находившееся в городе, а позади оного для вспоможения расположить его войска и напасть на неприятеля. Но Чэн-юй из страха не осмелился воспользоваться их советом и спрашивал только о дороге к крепости Сюань-дэ. Туземные жители, насмехаясь над ним, говорили: „Реки, речки и окольные дорожки нам известны, но главнокомандующий не думает, воспользовавшись местными выгодами, сразиться всеми силами с неприятелем. Если он помышляет только о бегстве, то непременно будет разбит“.

В ту же ночь, когда Чэн-юй с войском уходил на юг, монгольское войско, преследуя его, поражало с тыла. На другой день, по достижении реки Хой-хэ-чуань, войско Чэн-юя было совершенно рассеяно, только сам Чэн-юй успел убежать в крепость Сюань-дэ. После сего монгольское войско взяло заставу Цзюй-юн-гуань. По приближении передового монгольского войска к Средней столице жители столицы были объяты страхом. Но генерал Лян-тан с твердостью защищал город и успокаивал жителей. Получив об этом известие, шанцзинский комендант Ту-шань-и дал 20 тысяч войска генералу Сунь-у-тунь и послал его на помощь к Средней столице.