Лин Паль - История Империи монголов: До и после Чингисхана

Для этого законного хана было огромной неожиданностью, что московского князя почему-то в Москве нет. Когда войско Тохтамыша подошло к московским стенам, хан спросил именно об этом: в Москве ли князь Дмитрий Иванович? На что жители отвечали хану: нет, не в Москве. Дмитрий Иванович, едва услыхав, что Тохтамыш движется на его город, тут же бросился вон из Москвы, а следом за ним побежали все, кто хотел сберечь имущество, — срочно грузились на телеги и пытались покинуть «меченую» Москву. Простые горожане от этого впали в ярость: они сообразили, что если богатые люди из города сбегут, то защищать его будет вовсе некому, а монголы придут и все сожгут. Так что горожане ворота замкнули и своих именитых сограждан никуда не выпустили.

Но князь успел. Он первым сообразил, что будет плохо. Вот и не было его в Москве. Тохтамышу это не понравилось, монголы объехали вокруг города, внимательно оглядели его стены и бойницы, а перепивший дармового вина народ между тем кричал им со стен оскорбления. В Москве шла пьянка: народ дорвался до винных погребов и гулял вовсю, не думая о монголах. Насилу это пьяное сборище удалось угомонить литовскому князю Остею, оказавшемуся в городе. Он и возглавил оборону.

Может быть, он бы и смог держать оборону, если бы не предательские действия нижегородских русских князей, которые находились в войске Тохтамыша. Те убедили москвичей открыть ворота и сдать город, обещая, что хан не собирается никого убивать. И это — после того уже, как со стен были сделаны первые выстрелы, убит один из военноначальников хана, после того, как жители три дня и три ночи отбивались от монгольского войска и лили со стен кипяток, прикатили даже пушки и пускали в монгольское войско ядра, метали в монголов камни…

За это, как должно было быть известно каждому русскому, пощады не ждут. Но добрые советчики-князья обещали эту пощаду. И жители им поверили. Они оделись торжественно, взяли в руки иконы, хлеб-соль, открыли ворота и пошли навстречу Тохтамышу — впереди защитник Москвы литовец Остей, следом игумены, попы, именитые горожане, которых нашли, все, в полном составе. Остея тут же увели в сторону, якобы для переговоров, и никто в этом странности не заметил — для переговоров ведь!

«И тотчас начали татары сечь их всех подряд. Первым из них убит был князь Остей перед городом, а потом начали сечь попов и игуменов, хотя и были они в ризах и с крестами, и черных людей. И можно было тут видеть святые иконы, поверженные и на земле лежащие, и кресты святые валялись поруганные, ногами попираемые, обобранные и ободранные. Потом татары, продолжая сечь людей, вступили в город, а иные по лестницам взобрались на стены, и никто не сопротивлялся им на заборолах [47] Заборолы — щиты из бревен или досок со щелями, позволявшими производить из-за них стрельбу. , ибо не было защитников на стенах, и не было ни избавляющих, ни спасающих. И была внутри города сеча великая и вне его также. И до тех пор секли, пока руки и плечи их не ослабли и не обессилели они, сабли их уже не рубили — лезвия их притупились.

Люди христианские, находившиеся тогда в городе, метались по улицам туда и сюда, бегая толпами, вопя, и крича, и в грудь себя бия. Негде спасения обрести, и негде от смерти избавиться, и негде от острия меча укрыться! Лишились всего и князь и воевода, и все войско их истребили, и оружия у них не осталось! Некоторые в церквах соборных каменных затворились, но и там не спаслись, так как безбожные проломили двери церковные и людей мечами иссекли.

Везде крик и вопль был ужасный, так что кричащие не слышали друг друга из-за воплей множества народа. Татары же христиан, выволакивая из церквей, грабя и раздевая донага, убивали, а церкви соборные грабили, и алтарные святые места топтали, и кресты святые и чудотворные иконы обдирали, украшенные золотом и серебром, и жемчугом, и бисером, и драгоценными камнями; и пелены, золотом шитые и жемчугом саженные, срывали и, со святых икон оклад содрав, те святые иконы топтали, и сосуды церковные, служебные, священные, златокованые и серебряные, драгоценные позабирали, и ризы поповские многоценные расхитили. Книги же, в бесчисленном множестве снесенные со всего города и из сел и в соборных церквах до самых стропил наложенные, отправленные сюда сохранения ради — те все до единой погубили.

То же говорить о казне великого князя, — то многосокровенное сокровище в момент исчезло, и тщательно сохранявшееся богатство и богатотворное имение быстро расхищено было. Добро же и всякое имущество пограбили, и город подожгли — огню предали, а людей — мечу. И был здесь огонь, а там — меч: одни, от огня спасаясь, под мечами умерли, другие, меча избежав, в огне сгорели. И была им погибель четырех родов. Первая — от меча, вторая — от огня, третья — в воде потоплены, четвертая — в плен поведены были».

После этого московского усмирения Русь быстро уяснила, что к власти в Орде пришел настоящий законный хан, с ним шутить шутки не получится. Недаром после Москвы золотоордынского хана Тохтамыша на Руси называли не иначе чем Царь Русский, так он на монетах того времени и значится.

Усмирив и хорошенько поучив Русь и ее «наместника ордынского» Дмитрия Донского, Тохтамыш обратился к более интересным и сулящим многие выгоды делам — он решил идти на Кавказ, а заодно прошелся и по землям, которые недавний его благодетель Тимур считал своими. Так схлестнулись интересы Тимура и интересы Золотой Орды. Из кавказских стран Тимур успел уже прихватить Султанию — государство ильханов, которое практически Тимуру не сопротивлялось. Правитель Султании Эдиль лично выехал в Тебриз вместе с Великим Эмиром и сдал тому город, однако потом опомнился и решил убить Тимура. Не удалось.

Предателя взяли под стражу и сварили в котле в присутствии толпы зрителей. С Тебризом были свои отношения и у Тохтамыша, и они были дружественными. Тохтамыш, видно, сам рассчитывал взять город в свое владение. Поэтому, когда ему донесли о случившемся, Тохтамыш отправил в Тебриз войско под командованием Джанибека.

«Он [Джанибек] двинулся через врата Аланские и Дербендские против него [Тимура], — писал Фома Мецопский, — Тот, избегая столкновения с ним, ушел на Востан, а оттуда пошел в Багдад. Северные войска осадили Тавриз и после семидневных боев взяли его. Многих они вырезали, многих грабили и опустошили всю область. Оттуда они отправились в город Нахчуан и разорили всю страну Сюнийскую, двенадцать областей ее, многих вырезали и взяли в плен. Была зима. И по Божьему произволению в день Благовещения [7 апреля] внезапно выпал сильный снег, много пленных спаслось, а они, бросив большую часть добычи, ушли в страну по той же дороге, по которой пришло это… племя татарское, называемое тогтоган. Они заключили мир с Шемахой, ибо она мирно перед ними открыла врата Аланские».