Лин Паль - История Империи монголов: До и после Чингисхана

Зимой 1391 года Тохтамыш снова выдвинулся в земли Тимура, но Тимур был начеку: быстрым переходом он достиг расположения ханского войска и обратил золотоордынцев в бегство. С этих пор Тимур вынужден был гоняться за войсками Тохтамыша по Дешт-и Кыпчаку — уже территории джучидов. Переход границы мог считаться объявлением войны.

Тохтамыш понимал, что в одиночку ему будет не справиться с Тимуром, так что в союзники он вербовал кого только мог: и признавшего зависимость от Орды Витовта, и покорных русских князей, и крымцев, и турков, и даже далеких египетских мамлюков, в то же время он сделал вид, что не имеет ничего против самого Тимура, и даже послал своих послов, дабы показать удивление, что любезный ханскому сердцу Тимур вошел в земли джучидов со своим войском. Тимуру оставалось лишь припомнить Тохтамышу, что некогда он спас его от убийц и помог утвердиться на престоле.

Хорошо все обдумав, Тимур решил посла не отпускать, а войско вести по тяжелой дороге через солончаки, в степь, к реке Тобол. Терпя лишения, войско прошло этот удручающий маршрут. Но на Тоболе, где Тимур ожидал увидеть войско Тохтамыша, он натолкнулся лишь на местные кочевые племена. Тимур перешел на другой берег реки и двинул свои войска на запад: сначала к Яику, потом к речке Самаре. Тохтамыш в это время спешно собирал войска. Знаменитая битва между золотоордынским ханом и Тимуром произошла на реке Кондурче.

Сначала удача улыбалась Тохтамышу, его воины уже вроде бы погнали тимурово войско, но… на сторону Тимура вдруг один за другим стали переходить недруги Тохтамыша: Кунче-оглан, Тимур-Кутлуг и Идигу (Едигей). Правда, хотя эти золотоордынские властители и засвидетельствовали свое почтение Тимуру, своих обещаний принять вассалитет они так и не выполнили. Тохтамыш бежал, надеясь отыграться в другой раз, а его место в Орде занял Тимур-Кутлуг. Так распорядился Едигей, хорошо понимавший, что переход под власть Тимура — это конец Золотой Орде. Тимур повернул войска и двинулся в сторону Кавказа.

Почему именно туда? Да потому лишь, что Тохтамыш бежал со своим войском на Кавказ. Тимур следовал по пятам: в земли кайтагов (всех пришлось перебить — сочувствовали Тохтамышу), на Сунжу, на Терек. Здесь состоялась еще одна битва, которая описана в «Зафар-намэ»:

«Сколько вражеское войско ни производило атак, оно не смогло сдвинуть с места победоносное войско, которое, спешившись, пускало стрелы. От множества убитых по той степи потекли ручьи крови. Когда, при помощи Бога, войско победило врагов, Тимур двинулся и, дойдя до местности Каурай, стал лагерем. Оставив там обоз и выделив (отборное) войско, он выступил в набег, отправился в погоню за Токтамышем, перешел через переправу Идиля, которую тюрки называют Туратур, и вслед за врагами дошел до области Укек. По пути он перебил множество врагов и прижал вражеский иль к берегу моря. С этой стороны были блестящие мечи, стой — безбрежное море, а враги пойманы между двух бед. Большую часть области врагов взяли (в плен), а некоторые, боясь мечей, бросились в воду. Токтамыш-хан с небольшим числом людей бежал, вошел в лес и спасся из их когтей».

Тимур погнал золотоордынского хана дальше — на Дон. Войско его сына Мираншаха шло на Азак (Азов). Вся земля, по которой проходило войско Тимура, была превращена в пепелище. Заодно его воины наведались в Крым, где взяли крепости.

Одновременно с золотоордынским вопросом тут Тимур решал вопрос хорезмийский: он желал уничтожить связь генуэзцев с Хорезмом, чтобы разрушить торговлю своего соседа навсегда. Другая часть войска Тимура двинулась на Волгу, в самое сердце Золотой Орды, чтобы покончить с этим улусом и подчинить его — тоже навсегда. Все волжские городки были уничтожены и сожжены. Древний Булгар так здорово стерт с лица земли, что так никогда больше не возродился. Пострадал и относительно русский Елец (там население было смешанным). Но Русь осталась за кадром этого похода, она Тимура не интересовала.

Его интересовал Тохтамыш. Это за ним войска Завоевателя Мира шли по Волге, по лесам южнее Москвы (та уже и умирать приготовилась), Тохтамыша не было. Тимур повернул на Кубань, пожег и поубивал там черкесов, а потом снова двинулся на Кавказ. Эти, посмевшие стать почти независимыми, страны горцев он твердо решил предать огню и мечу. И — предал. А Тохтамыш какое-то время пересидел в Литве у Витовта, тем временем в его Орде на престол взошел Тимур-Кутлуг, но за его спиной маячила тень столь же умного и хитрого правителя, что и Мамай, — Идигу или, как мы знаем его по русским летописям, — Едигея. Идигу проводил политику Тимура. Сам же Тохтамыш уговорил Витовта, даровав тому ярлык на все северо-восточные земли, сразиться с войсками этого Идигу. Итак, две враждующие стороны сошлись на речке Ворксле: со стороны Тохтамыша войско Витовта, со стороны Тимур-Кутлуга — войско Идигу.

Эта битва на речке Ворскла была для сторонников Тохтамыша такой же ужасной, что и первая битва с монголами на Калке. В ней участвовало множество русских литовских князей, и все они полегли, как некогда объединенная рать южных. «Царь Темир Кутлуй, — писала наша летопись, — пришел к Киеву, а войско распустил разорять землю Литовскую; и ходили до Луцка; и города многие взяли, и землю опустошили; а из Киева Темир Кутлуй, взяв 3000 гривн серебра, пошел в свою землю». Тохтамыш оставил надежды вернуть себе престол, он бежал в свой далекий улус, а воины Идигу шли по его следу, им был дан приказ: найти и убить. Его нашли и убили, было это в Сибири в 1406 году, уже после Тимура, заказ которого Идигу выполнял.

Тохтамыш был лишь частным случаем политики Великого Эмира, собиравшегося собрать Великую Монголию из самостоятельных уже кусков, когда ни один из кусков не желал и не мог прочно прилепиться к другому. Работа, которую провел Тимур, была, конечно, колоссальная. Великой Монголии по факту уже не существовало. Случилось то, чего так боялся Чингисхан. Его «дети Неба» развратились и забыли простые степные законы: они стали селиться в городах, что противно сердцу кочевника, они соблазнились богатством и роскошью, когда хорошему монголу достаточно коня и оружия, чтобы быть настоящим человеком, имеющим право завоевать весь мир.

Тимур, который собирался стать властелином этого мира, как положено — от моря до моря, то есть от океана до океана (Тихого на востоке и Атлантического на западе), тоже стал жить в Самарканде, строить дворцы и мечети, собирать умельцев из покоренных народов и разного рода книжников, он любил хорошо и вкусно поесть, и его дворец был наполнен золотом и серебром, коврами и драгоценными камнями, то есть всем тем, что совсем не нужно монголу с его простыми степными привычками. Поэтому империя Тимура, конечно же, пусть он и утверждал обратное, строилась иначе, чем империя Чингиса. Приемы, методы были все те же, точно по заветам. Но стиль был иной — восточный, как среднеазиатский базар. Тимур мечтал сделать маленький Мавераннахр оазисом богатства и процветания посреди остальной пустыни, в которую должны были обратиться завоеванные страны. В этом плане он был безжалостен и прост так же, как и ставший священным духом, посредником между монголами и Небом — сын Неба Чингисхан, получивший посмертное имя Эдзен-Богдо, то есть священный Богдо, практически — сын Бога.