Лин Паль - История Империи монголов: До и после Чингисхана

Долго мыкался, скитался Токтамыс-хан, спасаясь от погони Нурадина. Измученный, вошел он в какой-то лес. Почуяв приближающегося Нурадина, он затаился. В это время из-под ног Токтамыс-хана с криком вылетела испуганная птица… Испугался хан, что на птичий крик сбежится погоня и обнаружит его. Ушел с этого места. Одиноко скитался он в лесу, обессилел, и смерть предстала перед его глазами…

В это время Нурадин настиг Токтамыс-хана и, чтя обычаи, сказал: „Ты старше меня, стреляй первым!“ Токтамыс-хан выстрелил, но не попал в цель. Он (Нурадин) подошел к хану и саблей снес ему голову. Голова отделилась от туловища и со стуком упала на землю. Нурадин вонзил в голову копье и поднял ее, чтобы с победой вернуться в орду».

Нурадин повесил ханскую голову себе на шею и вернулся в Орду.

«Пока он гонялся за Токтамыс-ханом, в орде правил Эдиге. У Токтамыс-хана были две дочери. Старшая должна была достаться Эдиге, младшая — Нурадину. Ямбай хитростью вошел в доверие к Эдиге и остался в его орде. Он подговорил дочерей хана подложить под платья подушки и сказал, что они беременны. Нурадин, вернувшись, увидел их и спросил, кто повинен в этом деянии. Девушки указали на Эдиге. Разозлился Нурадин на отца и поссорился с ним…

В горе покинул Эдиге орду и поселился далеко в горах. В тех местах жили четыре брата. Вот умер их отец и оставил им в наследство хромую козу. Братья никак не могли поделить ее между собой. Думали-думали, наконец, решили поделить ее по ногам. Младшему брату досталась хромая нога. Однажды козу отпустили, и она, несчастная, надо же такому случиться, наступила на горячую золу. Хромая нога ее была завязана тряпкой, от огня тряпка загорелась. Коза бросилась бежать и стала тереться о стог бая-соседа. Стог загорелся, и все сено сгорело. Бай приказал братьям выплатить за сено.

Старшие братья обвинили во всем младшего. „Если бы не хромая нога, стог бы не загорелся сказали они.

Младший брат в слезах шел по улице, и встретился ему старый Эдиге. Расспросив юношу о причине его печали, Эдиге сказал перед всем народом:

— Если бы не здоровые ноги, коза не наступила бы на огонь, и стог бая не загорелся бы.

Так рассудил Эдиге братьев.

Народ одобрил его решение и выбрал Эдиге судьей. Весть о справедливом судье разнеслась по всему свету. Дошла она и до Нурадина. После ухода отца Нурадин узнал, что Эдиге ни в чем не виноват. Опечаленный тем, что ни за что обидел отца, Нурадин стал искать его. Долго искал он Эдиге, но нигде не мог найти. Услышав весть о судье, Нурадин понял, что так рассудить может только его отец, и отправился в те края.

Он попросил прощения у Эдиге. Нурадин прикусил палец и три раза обернулся вокруг себя. Бог Неба Тангри благословил его. Отец простил сына. Нурадин вернулся править ханским двором, а Эдиге остался правителем на той земле.

Прошло несколько лет. Сын Токтамыс-хана Кадыр-Берди пришел во владения Нурадина, чтобы отомстить за своего отца. Он остановился со своим войском в окрестностях ханского дворца. Хитрый Ямбай в это время был в услужении у Нурадина. Он тайно сговорился с Кадыр-Берди погубить Нурадина. Как всегда, его замысел был хитер и точен.

В один день Ямбай пришел к Нурадину и сказал, что в окрестностях видел много дичи. Нурадин очень любил охоту и второпях, без свиты, вместе с Ямбаем вышел в поле. Ямбай привел его прямо к войску Кадыр-Берди. Кадыр-Берди захватил в плен Нурадина и завел его в свой шатер. Велел ему сесть на почетное место. До этого под подушку, на которую должен был сесть Нурадин, остриями вверх были поставлены два кинжала. Когда Нурадин сел, кинжалы проткнули ему бедра. Но Нурадин не выдал своей боли. Ухватившись за кинжалы, он молчал, смотрел на Кадыр-Берди и ждал, что же тот скажет ему.

…Восхитился Кадыр-Берди мужеству и выносливости Нурадина. Он схватил подлого изменника Ямбая и на месте отсек ему голову. А Нурадина отпустил домой. Но яд отравленных кинжалов уже разошелся по всему телу Нурадина, и он тяжело заболел. Во время его болезни Кадыр-Берди пригнал табун на земли Нурадина. Нурадин встал с постели, чтобы прогнать чужие табуны. И умер на коне от смертельных ран…

После смерти Нурадина Кадыр-Берди сел на золотой престол и стал править ханством. Но не давало ему покоя то, что жив еще Эдиге, и, собрав народ, Кадыр-Берди… стал готовить войско в поход. Предводители его войск Барын-мурза и Ширин-мурза хорошо знали Эдиге и боялись идти на него…

Кадыр-Берди с мурзами отправился к Эдиге. Они переплыли бурлящую реку Эдиль и направились в горы. Узнав, что к его земле приближается враг, Эдиге с войском вышел ему навстречу… Молодой султан Кадыр-Берди… обнажил клинок и бросился на старого Эдиге. Эдиге отразил его удар. И стали они драться. В бою Эдиге был ранен, но сумел булавой убить Кадыр-Берди…

Одолев Кадыр-Берди, раненый Эдиге бежал от ханских воинов. Барын-мурза и Ширин-мурза с сорока охранниками преследовали его. Барын-мурза сказал: „Кто снесет голову Эдиге, тот и сядет на ханский трон“. Долго гнались они за Эдиге. Вот погоня приблизилась к озеру. Следы коня вели в камыши. Они стали искать Эдиге, но не могли найти. Уже хотели развернуться и уйти, но Барын-мурза сказал: „Он не мог уйти отсюда, обратных следов не видно. Охранники остановились. "Выходи на бой, Эдиге, или боишься?" — крикнул Барын-мурза. Эти слова задели Эдиге, и он вышел на поединок.

Но Барын-мурза обманул его: как только Эдиге вышел из камышей, сорок охранников выпустили в него свои стрелы, накинули аркан и повалили Эдиге. Барын бросился на связанного Эдиге и снес ему голову. Голова упала на землю и сказала: "Что сделал я тебе, скажи, Барын? За что на старца руку ты поднял? Так пусть отныне род твой прекратится! Пусть высохнет земля твоя от зноя! Что сделал я тебе, скажи, Барын? Я скинул с трона ханского потомка. При имени моем дрожали ханы, и только я смог троном завладеть, и не таким, как ты — паршивый пес. На золоченый ханский трон не тебе садиться". Только произнесла эти слова голова Эдиге, как Ширин-мурза зарубил кинжалом Барын-мурзу и, захватив голову Эдиге, устремился в Орду…"

Такая вот ногайская легенда. Конечно, к реальному Идигу она имеет мало отношения. И Идигу был совсем не мальчик, а муж во времена юности Тохтамыша, и мать его была вполне земной женщиной, но сам факт создания таковой легенды показателен: ногайцы, которые плохо признавали ханов поздней Золотой Орды, и, в конце концов, отсепарировались, создав собственную Ногайскую Орду, Эдиге или Идигу казался национальным героем.

Как вы можете правильно заключить, Идигу не был монголом. Он был степняком. Тюрком. Мангытом. В этом плане с Тимуром у него было гораздо больше общего, чем с Тохтамышем. Конечно, Идигу не позволял себе управлять Ордой без ханов, но после Тимур-Кутлуга на престоле успели побывать Шадибек, его сын Пулад (Булат русских летописей), сын Тимур-Кутлуга Тимур-бек. Первого и последнего с Идигу связывало и родство — оба они были женаты на дочерях Идигу. Это давало эмиру почти законное право держать Орду в железной руке. По словам Арабшаха, «…устраивалось дело людское по указам Идику. Он водворял в султанство, кого хотел, и смещал с него, когда хотел: прикажет, и никто не противится ему, проведет грань, и никто не переступит этой черты».