Русская эмиграция и фашизм: Статьи и воспоминания

( Примеч. научного редактора: русский перевод кн.: Стефан Д.Д. Русские фашисты: Трагедия и фарс в эмиграции 1925-1945. М., 1992.

О русской эмиграции в Харбине также см.: Российская эмиграция в Маньчжурии: военно-политическая деятельность (1920-1945). Сб. документов. Южно-Сахалинск, 1994; Русский Харбин / Сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскиной. М., 1998; Мелихов Г.В. Белый Харбин: Середина 20-х. М., 2003; Бендик Н. Н Харбинская россика в Государственном архиве Хабаровского края // Зарубежная Россия 1917-1939. СПб., 2003. С. 89-94; Аблова Н.Е. КВЖД И российская эмиграция в Китае: международные и политические аспект истории (первая половина XX в.). М., 2004; и др.

О русских фашистах Харбина также см.: Русский фашизм в 30-е годы (документы) /Публ. С.В. Онегиной // Кентавр. 1993. № 5. С. 105-120; Онегина С.В. Российский фашистский союз в Маньчжурии его зарубежные связи // Вопросы истории. 1997. № 6. С. 150-160; Окороков А.В. Фашизм и русская эмиграция (1920-1945). М., 2002; «Фашизм развивается и внедряется в умы русских беженцев». Политическая деятельность белой эмиграции в Маньчжурии в сводках ОГПУ. 1928 г. / Публ. А.Ю. Цыбина // Исторический архив. 2006. № 5. С. 61-79; и др.).

Томас Пул. Русские фашисты в Квинсленде? (1935-1945)

National Archives of Australia:

A367 C68761 (Antonieff, Father Valentine);

A 6119 1425 (Rodjestvensky, Ivan Pavlovich);

A6122 A30 (Russian Fascist organisations).

Antonieff, Valentine Andreevich // Australian Dictionary of Biography, 1891-1939.

Melbourne: Melbourne University Press. Vol. 7.

Bennett H. From Byzantium to Brisbane the Cathedral of St Nicholas / / National Trust Journal Queensland. 1996. Vol. 6. April.

Bevege М. Behind Barbed Wire: Internment in Australia During World War II.

St. Lucia, 1993.

University of Queensland Press.

Cain F The Origins of Political Surveillance in Australia. London: Angus & Robertson, 1983.

Dmitrovsky-Baikoff N. Russians // Multicultural Queensland 2001: 100 years 100 communities A century of contributions. Ed. by M. Brandle and S. Karas. Brisbane: Ethnic Communities Council of Queensland, 2001.

Doubrovskaya O. Political characteristics of Russians in Brisbane in the 1990s // The ethnic presence since the 1850s. Ed. by R. Fisher and B. Shaw. Brisbane: Brisbane History Group, 1993.

Kravchenko M. Russians in Queensland / / Multicultural Queensland. The People and Communities of Queensland: A Bicentennial Publication. Ed. by M. Brandle, 1998. Kravchenko V. [Memoir] // The Pre-War Migrants: Reminiscences from a Past Era.

Ed. by M. Brandle. Brisbane: Ethnic Community Council of Queensland, 1992. Murphy T. Australian Fascism // Quadrant. 1981. November.

Perkins J. Fascism and the Russian Community in Interwar Queensland // Journal of the Royal Historical Society of Queensland. 1994. Vol. 15. 8. August.

Poole T. The Hairdresser and the Priest: «Russian Fascists) in Queensland during World War II // Россияне в Азиатско-Тихоокеанском регионе: сотрудничество на рубеже веков. Владивосток, 1999.

Pridannikoff Т. A Cruel Illusion: Russian Fascism in Queensland during World War II.

University of Queensland B. A. (honours) Thesis, Department of History. 1998. Saunders K, Taylor H. The Enemy Within? The Process of Internment of Enemy Aliens in Queensland 193945 / / Australian Journal of Politics and History. 1988. Vol. 34. № 1.

Saunders K. «Inspired by Patriotic Hysteria?» Internment Policy towards Enemy Aliens in Australia during the Second World War / / Minorities in Wartime: National and Racial Groupings in Europe, North America and Australia during the Two World Wars. Ed. by P.Panayi. Oxford: Berg, 1993.

Saunders K. Nazis abroad? Internment in Brisbane in the Second World War // Brisbane: The ethnic presence since the 1850s. Ed. by R. Fisher and B. Shaw. Brisbane: Brisbane History Group, 1993.

Stephan J. J. The Russian Fascists: Tragedy and Farce in Exile 1925-1945. London: Hamish Hamilton, 1978.

Wittlin J. Sorrow and Grandeur of Exile / / Polish Review. 1957. Vol. 2. Spring-Summer.

Zakrjevsky G. History of St. Nicholas Russian Orthodox Cathedral in Brisbane, Australia: 1923-1993. Brisbane: Merino Lithographies, 1997.

История русской эмиграции в странах Латинской Америки является составной частью истории Русского зарубежья. После 1917 г., писал М.В. Вишняк, «с возникновением советской власти появилась вновь русская политическая эмиграция». [413] Вишняк М. В. Эмиграция и советская власть // Русское зарубежье против фашизма. Т. 2. Серия «Антология русского зарубежья». М., 2005. с. 501. Вместе с нею в 1920-1930-е гг. на латиноамериканский континент были привнесены, с одной стороны, национальные идеи, русская символика, менталитет, с другой – дух политической борьбы и сопровождавшее ее деление по политическим взглядам и партийно-политической принадлежности.

Применительно к анализу иммиграционной ситуации в латиноамериканских странах следует учесть, что к началу XX В. там проживала значительная по численности славянская диаспора, главным образом трудовая эмиграция. Появление на континенте представителей Белого движения значительно расширило спектр политических интересов российских переселенцев: от коммунистических и анархо-синдикалистских до монархических, национал-патриотических и откровенно профашистских.

Уже в 1920-е гг. в Русском зарубежье обозначилось политическое размежевание по вопросам фашизма и войны. И кроме политических пристрастий, как справедливо отмечал В.В. Комин, определенное значение имела конкретная обстановка в той или иной стране эмигрантского рассеяния. [414] Комин В.В. Белая эмиграция и Вторая мировая война. Калининград, 1976. с. 11. Страны Латинской Америки к тому времени стали объектами экономической экспансии Германии. Основная часть германских капиталовложений направлялась в сферу торговли, сельского хозяйства (германские фирмы располагали крупными сахарными, хлопковыми, кофейными, банановыми плантациями, например в Гватемале, Коста-Рике, Колумбии) и в отраслях добывающей промышленности, прежде всего Аргентины, Бразилии, Чили и Колумбии. Это согласовывалось с общей целью Германии удержать континент в качестве аграрно-сырьевого придатка. С начала 1930-х гг. наблюдалась заметная тенденция увеличения германских инвестиций в Латинской Америке. Примерно 3/4 общей суммы капиталовложений Германии в Латинской Америке приходилось на крупнейшие страны континента – Аргентину и Бразилию. При этом в Аргентине сосредоточилось более половины общей суммы германских капиталовложений. Это объяснялось факторами экономического, политического и военного характера (широкая взаимная торговля, крупные немецкие поселения, германское влияние в армии, прогитлеровская политика правящих кругов Аргентины и т. д.). [415] Григорьян Ю.М. Германский империализм в Латинской Америке. М., 1974. с. 23, 25. Созданные там многочисленные отделения германских гроссбанков стали важными опорными пунктами нацистов накануне Второй мировой войны.

Кроме того, в Латинской Америке нацистская Германия располагала обширной сетью средств массовой информации и пропаганды (газеты, информационные материалы посольств, радиопропаганда, кинопродукция, субсидирование местных профашистских газет и проч.). Активная борьба велась за умы подрастающего поколения через сеть немецких школ, церковь, подпавшую в ряде регионов, особенно в Бразилии, под влияние нацистов с густой сетью церковных организаций, религиозных школ, подчиненных немецкому ордену францисканцев. В начале 1930-х ГГ., еще до прихода Гитлера к власти, на континенте появились отделения Национал-социалистической рабочей партии Германии. В Аргентине, которая поддерживала отношения с Германией вплоть до 1944 г. и была основным координирующим центром нацистов в Латинской Америке, только в Буэнос-Айресе действовало 400 ячеек нацистов, в Бразилии – 87, в Чили – 75 местных групп, несколько десятков отделений – в Уругвае. В Центральной Америке (Эквадор, Мексика) влияние нацистов было слабее, чем в Южной, что связано с доминирующим влиянием США. [416] Там же. с. 124, 125. Своего рода «пятой колонной» нацистов в этих странах выступали зарубежные фашистские и полуфашистские организации, прежде всего «испанская фаланга», действовавшие в 17 странах континента, а также различные клубы и ассоциации итальянцев и японцев, общая численность которых на континенте достигала примерно 3 млн. человек (в основном в Аргентине). [417] Там же. с. 140.