Русская эмиграция и фашизм: Статьи и воспоминания

Таким образом, подобное занятие требовало большого технического опыта, осторожности и предусмотрительности. Редкое дело проходило совершенно гладко. Всегда возникали осложнения, которые приходилось посреднику улаживать. Все же, при удаче, можно было хорошо заработать. Да и что было делать?

Получив запрос от немцев, я обычно обращался к инженеру Кузнецову, который работал со мною по сношениям с французами-владельцами. Он имел среди них большие связи, был опытен технически, и его было нелегко обмануть. Но надо было быть с ним осторожным и быть убежденным, не имеет ли он заинтересованность в данном деле помимо меня. Во всяком случае, он часто умел доставать такие машины, которые другие посредники не умели достать.

Своеобразный интерес в этой работе все же был, так как обычно приходилось рыскать по всяким складам и заводикам бесконечных окрестностей Парижа. Таким образом, я навидался многих интересных уголков Парижа, куда бы при других обстоятельствах никогда не попал. Да и не только навидался мест, но и познакомился с разными представителями этого мира, французами.

Торговый отдел под фирмой Кононова просуществовал шесть месяцев и особого успеха не имел, так как он брезговал малыми доходами и привык зарабатывать десятки тысяч минимум. Поэтому он решил закрыть отдел, который не приносил ему ожидаемых доходов. Тем самым я оказался без определенного места. Другого выхода у меня не было, как продолжить то же дело и из того же места.

Я более тесно объединился с Кузнецовым. Мы наняли те же комнаты на «рю де ля Тремуаль» и мы начали действовать, не гнушаясь и самыми мелкими заработками, хотя бы на них пришлось и тратить много времени. Мы также не ограничили своей работы электрическими машинами, но если подворачивалось случайное дело из другой области, брались и за него. Это было возможно, так как круг наших знакомств среди русских посредников был велик. Так или иначе, но мы стали совсем не худо зарабатывать до момента, как произошла высадка в Нормандии [490] Войска США и Великобритании 6 июня 1944 г. высадились в Нормандии. Эго явилось открытием Второго фронта. В ходе Нормандской десантной операции 6 июня – 24 июля, крупнейшей во Вторую мировую войну, американо-английские войска общей численностью 2 млн. 876 тыс. человек заняли плацдарм около 100 км в ширину и до 30 – 50 км в глубину. Затем в наступлении 25 июля – 25 августа американобританские войска заняли весь Северо-Запад Франции. и немцы стали ликвидировать свои учреждения.

Последние недели перед падением немцев мне пришлось иметь дело с морским кораблестроительным отделом. Он помещался недалеко от того места, где я жил, в прекрасном особняке у Булонского леса. Во главе отдела стоял морской инженер, который любил со мною поговорить, когда я приходил к нему по делам. Очевидно, желая мне сказать комплимент, он называл меня «добросовестным коммерсантом». Я не возражал ему, что я совсем не коммерсант, так как вообще предпочитал скрывать, что бывший русский морской офицер. Когда были получены первые известия о высадке, он воскликнул: «Американцы и англичане с ума сошли, как они могут пробить эту стену Атлантического океана. [491] Имеется в виду «Атлантический вал» – система укреплений, которую нацистская пропаганда объявляла неприступной. Американо-британские войска прорвали ее за несколько часов боев. Сам фюрер сказал, что она непробиваема. Вот увидите, мы скоро услышим, как они разбивают свои головы об эту стену».

Увы, когда я пришел к нему дня через три и с невинным видом спрашивал, правда ли в городе говорят, что союзникам удалось высадиться, то он начал разводить руками и восклицать: «Ничего не понимаю, ничего не понимаю».

Когда я пришел еще через пару дней, то увидел, что укладка идет полным ходом. Мой бедный инженер, увидев меня, печально сказал: «Никаких дел больше не будет, я уезжаю в Германию».

***

Весь период с момента освобождения из лагеря [6 августа 1942 г. – Публ. и до момента освобождения Парижа союзной армией в июне 1944 года [492] Ошибка памяти Г.К. Графа. Германские войска приступили к эвакуации из Парижа 17 августа 1944 г. Восставшие парижане 19 августа начали строить баррикады. 24 августа, когда восставшие под руководством коммуниста Жоржа Роль-Танги уже освободили основную часть Парижа, в него вошла бронетанковая дивизия под командованием генерала Филиппа Леклерка. 25 августа он вместе с Жоржем Роль-Танги принял официальную капитуляцию германского гарнизона. В тот же день в Париж прибыл председатель Временного правительства генерал Шарль де Голль. А ночью германская авиация совершила «налет отмщения», сильнейший за всю войну. В результате бомбардировки погибли несколько тысяч человек. прошел для нашей семьи вполне благополучно, но трудно. За этот период Париж несколько раз был бомбардирован, но не в центре, а на окраинах. Один раз бомбы упали вокруг Порт Сен Клу, [493]и наш дом сильно вздрагивал, и стекла звенели, хотя до места бомбардировки было добрых пять километров.

В общем, бомбардировки Парижа были очень редки. Но очень часто днем американские, а ночью английские воздушные эскадры пролетали над Парижем. Тогда немцы поднимали тревогу. Начинали выть сирены, слышался сильный гул моторов и издали слышалась стрельба. На нашу неудачу на дом через улицу была поставлена сирена. Она так сильно выла, что заглушала разговор. Слушать ее завывания было мучительно. Наша маленькая собачка Карла не могла переносить этих звуков и сама начинала выть.

По установленным правилам все обитатели домов должны были спускаться в подземные убежища. У большинства домов эти убежища были их же подвалы. В подвале надо было сидеть до конца тревоги. Правда, тревоги редко длились более получаса, но перспектива спускаться с пятого этажа в сырой и холодный подвал была очень неприятна. Вообще же мы были уверены, что ни американцы, ни англичане не будут бомбардировать центра Парижа, но мало ли какая ошибка может произойти, и шальная бомба упадет, если не в самый дом, то поблизости. Поэтому чаще всего мы спускались, чтобы не слишком нервировать ребенка. Да и тем более что консьержи должны были за этим смотреть, и если они это делали спустя рукава, то иногда их контролировали и можно было получить замечание.

В подвале мы встречались с другими обитателями дома. Все спускались, одевшись потеплее и захватив маленький чемоданчик с наиболее ценными вещами и документами. Все сидели молча и лишь изредка перекидывались между собою отдельными словами.

Наш подвал был сырой и грязный. Главное, если бы бомба разрушила наш дом, и он обрушился, то мы неизбежно оказались бы засыпаны этими обломками. На такой случай полагалось иметь в каждом подвале кирки и ломы. Но как-то не помню, чтобы таковые были в нашем. Французы как обычно ко всему относились легкомысленно и не задумывались о последствиях. Да и, конечно, они верили, что союзники не будут бомбардировать Париж, в чем были правы.