Русская эмиграция и фашизм: Статьи и воспоминания

Когда я вышел из лагеря, то работа группы Кононова была в расцвете. Самого Кононова я хорошо знал еще по службе на флоте и в эмиграции. Он пригласил меня на службу в свою фирму, и я начал у него работать так с марта 1943 года.

Он меня пригласил не для того, чтобы утилизовать [использовать. – Пу6л. по делу подъема кораблей, а он предполагал расширить деятельность своей фирмы. Он хотел получить подряд от немцев или итальянцев по ремонту электротехнических установок на кораблях, которые были затоплены французами в Тулоне. Эта идея у него возникла, когда он съездил в Тулон, и в порту кто-то ему рассказал, что итальянское морское командование (все южное побережье было оккупировано итальянцами) собирается поднять некоторые корабли, чтобы их использовать для службы в своем флоте. Но так как они были затоплены в течение двух лет, то раньше чем они вступят в строй, их необходимо отремонтировать. Командир порта Тулон, итальянский адмирал, пообещал Кононову передать просимые работы, если он представит доказательства, что его фирма способна такие работы выполнить.

Конечно, Кононов никаких электротехнических мастерских и других средств для ремонта не имел. Но он предполагал работу передать на небольшой французский электротехнический завод, который был специалистом по таким работам и уже выполнял подобные работы для немцев. Директор завода охотно согласился взять подобную работу и отчислить Кононову условный процент за посредничество.

Мое участие в этом деле, прежде всего, должно было выразиться в том, что мне необходимо было поехать в Тулон с французским инженером, который должен был определить стоимость работ и сообщить итальянцам все необходимые данные (срок начала работ и их продолжительность). После этого мы должны были заключить контракт с итальянской администрацией порта. После этого мы должны были заключить контракт с итальянской администрацией порта. Одним словом, я должен был представлять фирму Кононова. Вот мы с инженером и отправились в Тулон. Он оказался очень симпатичным человеком, и я с удовольствием с ним путешествовал <���…>

«Итальянский проект» провалился, и у Кононова явилась мысль послать меня в Ла-Рошель, где немцы имели аэродром. Я должен был предложить им работы по бетону, а в порту по подъему кораблей <���…> Вернулся опять ни с чем в Париж <���…>

Тогда у Кононова явилась новая идея – заняться поставкой немцам электрических машин. Чтобы не смешивать предприятие по подъему судов с этим новым предприятием, он нашел несколько комнат в квартире одних французов на улице «де ла Тремуаль». [488] De la TremoiUe (франц.) – улица в центре Парижа, на правом берегу Сены, от Проспекта Георга V (тогда – Проспект Альма) до улицы Франсуа (между Елисейскими полями и Сеной). Там и я был водворен.

Кононов имел знакомых среди служащих – русских в Морском министерстве на «пляс де ля Конкорд». [489] Avenue de la Concorde (франц.) – Площадь Согласия, расположена между Елисейскими полями и Садом Тюильри. Спроектировал ее по заказу короля Людовика XV архитектор Жак-Анж Габриэль и построил на ней два дворца; в одном из них до сих пор размещается Министерство морского флота. Первоначально и в 1814-1823 гг. именовалась Площадью Людовика XV, в 1792-1795 гг. – Площадь Революции (на ней обезглавили Людовика XVI и Марию Антуанетту), в 1823-1830 гг. – Площадь Людовика XVI, в 1795-1814 и с 1830 Г. – Площадь Согласия. Вот я и должен был поддерживать с ними связь, персонально и по телефону, чтобы быть ориентированным, что немцы ищут.

Морское министерство занимало здание французского морского министерства. Это создавало какое-то особенное настроение при его посещении. К тому же, почти во всех отделах министерства служили чиновники русские и среди них много бывших русских морских офицеров.

Для того, чтобы проникнуть в тот или другой отдел, надо было прежде всего пройти в контрольный отдел и получить пропуск. Без пропуска в другие этажи не пропускали. Чтобы получить пропуск, надо было предъявить «карт д-идентитэ», и служащий должен был вписать в чрезвычайно толстую книгу фамилию и имя посетителя, по какому делу, к кому и адрес. После визита пропуск должен был быть возвращен, и тогда возвращалась «карт д-идентитэ».

В этом отделе почти исключительно служили русские молодые люди и среди них несколько, которых я хорошо знал. Тот отдел, который ведал заготовкой электрических приборов для кораблей флота, возглавлялся русским инженером-электриком, очень выдающимся инженером. Его помощником был выдающийся бывший русский морской офицер и помощником того был другой бывший русский морской офицер. Всех их я хорошо знал. Так что, когда я приходил в этот отдел, то с удовольствием с ними встречался, и мы некоторое время беседовали. Могли ли мы думать, когда вместе служили на Балтийском флоте, что будем сидеть в помещении французского морского министерства, которое будет занято немецким министерством, и многие бывшие русские морские офицеры окажутся немецкими чиновниками с вольного найма. Видимо, мы переживали времена, когда все перепуталось.

Под этим отделом этажом ниже был отдел закупок. Во главе его стоял опять же русский инженер.

При таком положении дел, конечно, создавалась благоприятная почва для получения фирмой Кононова заказов. Тем не менее, их было получать не так легко. Немцы предъявляли большие требования технического характера, и часто им требовалось то, что на французском рынке было трудно достать. Главное же расхождение обычно бывало в ценах. Французы старались немилосердно драть с немцев, да еще посредники набавляли свой процент, так что часто цены выходили очень высокие.

Но в некоторых случаях немцы находили выход. Узнав адрес нужной машины, под предлогом ее осмотра они посылали туда техника с несколькими солдатами на маленьком грузовичке. Он ее осматривал, забирал и выдавал реквизиционную расписку. Владелец мог получить по ней деньги, но по цене, установленной немцами. Посредник же оказывался исключенным автоматически.

Вообще же немцы расплачивались через посредников, и им никакого дела не было до фактического хозяина, и ответственным за исправность проданной машины был посредник. Приемы насильственной реквизиции стали приводить к тому, что французы стали сообщать адреса машин или склады материалов только когда происходил окончательный сговор в цене. Все переговоры, конечно, велись через посредников.

Но самым ответственным было для посредника это, чтобы данные продаваемые немцами машины соответствовали предложению и чтобы машины были в хорошем состоянии. Однако бывали случаи, что машины продавались заочно, а когда они привозились на место, то оказывалось или несоответствие в данных, или их состояние было очень плохое. Деньги же были уже заплачены. Для немцев ответственен был главный посредник. Подобный же обман или «недоразумение» они считали саботажем. Посредник попадал в исключительно неприятное положение, которое могло ему угрожать тюрьмой.