Павел Пряников - Параллельная Россия

Мясо от коровы не отделишь, приходилось покупать по 12 руб. 50 коп. килограмм на стороне (520 руб.) и по 2 руб. за яйцо (60 руб.), за кожсырье тоже надо кому-то платить деньгами. Молоко и картофель приходилось отнимать от семьи. Из получаемой зарплаты оставалось на содержание семьи не более 300 рублей, на которые можно было купить на стороне, и то по знакомству, лишь 6 кг ржаной муки.

А что можно из нее сделать для семьи в пять человек? При существующей еще карточной системе на эту семью я получал лишь 900 г печеного полуовсяного хлеба в день. В феврале 1946 года возвратилась из оккупации мать, и семья прибавилась. Все, что было из одежды и обуви у себя и у жены, было променено на хлеб, чтобы не была голодная семья. За период войны приусадебные участки были истощены, урожай картофеля и овощей был ничтожный, так как огород копали вручную, и если пахали, то на быках и то один раз перед посадкой, из-за чего хлеб на стороне поднялся в цене до 1000 рублей за пуд, а картошка – до 400 рублей. Эти продукты можно было купить лишь у руководителей колхозов (председателей, бригадиров, кладовщиков) или выменять у них на ценные вещи. В 1947 году (декабрь) была проведена денежная реформа. Все денежные средства кодированы 10 рублей к одному, и все облигации, выпущенные до 1947 года, обменивались три рубля к одному. Лично у меня было довоенных и военных займов на 12 тысяч рублей, которые пришлось обменять на двухпроцентный заем 1948 года и получить в обмен 3600 рублей».

Из этих записок видно, что фининспектор Яковлев платил больше 70% налогов, а колхозница Семяшкина только за корову – 53% своих денежных доходов. Такие же выплаты были еще у десятков миллионов советских людей. При этом, заметим, советские люди тогда самостоятельно платили эти налоги, а не предприятия за них (как сейчас). Но ни к какому гражданскому самосознанию это не приводило. Никто из рабочих и крестьян не требовал «ответственного правительства», не принуждал Сталина отказаться от сверхрасходов на высших чиновников (лишь один пример – у Суслова тогда была дача площадью 1900 кв. м) и перенаправить эти деньги на больницы и образование (которые тогда были платными). Народ молча сносил такое изъятие, и если бы Сталин тогда пожелал отбирать 95% заработанного – советские люди смирились бы и с этим.

Для чего ультралибералы предлагают сейчас снова заставить народ выплачивать налоги самостоятельно, как при Сталине? В основе этой идеи – снять «нагрузку» с бизнеса, в первую очередь ЕСН в размере 34%. Дескать, пусть эти 34% со своей зарплаты платит сам трудящийся, а взамен он получит право требовать с государства хорошие дороги, качественную медицину и безопасность. Но, конечно, народ ничего не получит – российские правители никогда не имели, не имеют и не будут иметь привычки прислушиваться к народу (и в Конституции РФ никаких положений на этот счет нет). Да и западное гражданское общество стало таковым не потому, что оно само платит налоги, а потому, что вело долгую политическую борьбу за свои права. Местное самоуправление, свободные профсоюзы, свободная политическая борьба, отделение церкви от государства, права меньшинств, забастовки и локауты – сначала было все это, а только потом ответственное правительство.

В конце 90-х годов режим в России стоял на краю пропасти, куда его могло сбросить вооруженное восстание народа. Собственно, два неудачных восстания даже состоялись в Тверской и Омской областях. Именно страх либеральной элиты перед народным бунтом стал одной из причин передачи Ельциным трона подполковнику ФСБ Путину.

Уже к 1997 году политика правившего тогда тандема либералов и олигархов (впрочем, скорее это был единый клубок) начала вызывать активное народное противодействие. Шахтеры под тайным предводительством Бориса Березовского начали перекрывать железнодорожные пути. Их примеру следовали и другие рабочие. В 1997 году в Красноярске, например, во время волнений на военном машиностроительном заводе сотни рабочих-ракетостроителей на несколько часов перекрыли главную автомагистраль города. Точно такая же акция прошла и в Волгограде, где рабочие-металлурги завода «Красный Октябрь», в течение 7 месяцев не получавшие зарплаты, перекрыли главную магистраль и другие улицы города, практически полностью парализовав движение транспорта. К металлургам присоединились рабочие тракторного завода и завода «Баррикады». А в Карелии в течение 7 часов блокировали движение на автомагистрали Санкт-Петербург – Мурманск месяцами не получающие зарплату врачи и учителя. И таких случаев тогда было очень много.

В том же 1997-м и начале 1998-го наступил звездный час генерала Льва Рохлина. В июне – июле 1998-го он планировал устроить военный переворот в стране. Под его знамена готовы тогда были встать несколько армейских дивизий. Полковник Николай Баталов, соратник Рохлина, позднее говорил, что войска СКВО, а также Таманская и Кантемировская дивизии МВО готовы были к выдвижению в центр Москвы. Подвели свои же армейские контрразведчики: на 3-й кольцевой (бетонке) они установили 36 блокпостов. Офицеры, прошедшие Афганистан и Чечню, не хотели крови соотечественников. Поход на Москву не состоялся. 3 июля 1998 года Рохлин при загадочных обстоятельствах был убит на своей даче. Это преступление до сих пор не раскрыто.

Чуть позднее в России должны были состояться еще два вооруженных восстания, но гораздо меньшего масштаба, чем рохлинское.

Движущей силой обоих неудавшихся восстаний была мелкая буржуазия и военные. Союзниками они видели в первую очередь деклассированные элементы и крестьянство, а потом – рабочих. В общем, полная копия классических революций аграрно-индустриальных обществ (от 1917 года в России и 1918 года в Турции до 1911-1918 годов в Мексике).

В августе 1998 года в поселке Муромцево Омской области (население 11 тысяч человек) появился член Союза офицеров, защитник Белого дома в октябре 1993-го, 40-летний майор в отставке Андрей Сергеевич Мандрик (впрочем, звание майора ему присвоил «президент на час» Руцкой, а ельцинское звание у него было старший лейтенант).

Несмотря на участие в мятеже 1993-го, ему удалось вернуться в армию: по контракту его взяли в Омский батальон железнодорожных войск, откуда через пару лет уволили за экстремистскую пропаганду. В 1998 году он работал бригадиром охранников садоводческого товарищества в деревне Тармакла (Омская область).

Под его руководством в четырех километрах от Муромцева в течение месяца колхозниками были вырыты окопы, устроен блиндаж. В октябре осматривать укрепления прибыл некий полковник из Москвы (по слухам, это был один из соратников уже мертвого к тому времени Рохлина), после чего работы были перенесены в глубь тайги, в район деревни Черемшанка – там также построили блиндаж, окопы, казармы. В начале декабря 1998 года Мандрик в Омске дал указание своему помощнику (имя его неизвестно) собрать крестьян, умеющих водить бэтээры (были у повстанцев и три бэтээра – они купили их у военных за несколько ящиков водки). Около двадцати колхозников под руководством Мандрика прибыли 11 декабря на окраину Омска, где и заночевали. На следующий день был изложен план восстания: захватываем военный склад, оружие, грузим на бэтээры, после чего делаем марш-бросок на Муромцево и захватываем его, собираем людей на митинг, поднимаем народ против власти и идем снова на Омск, затем – на Москву.