Коллектив авторов - История политических и правовых учений

Со своей стороны, само иудейское право оказало частичное влияние на формирование и развитие правовых норм христианства и ислама. Иудеи, считавшиеся в исламском праве наряду с христианами «людьми Закона», внесли определенный вклад в формирование фикха.

Политико-правовое учение христианства в Центральной Азии.Наиболее важным было влияние на развитие христианской догматики античной философии в лице двух ее величайших представителей — Платона и Аристотеля. На этой основе возникло противостояние александрийской школы, придерживавшейся традиции Платона, и антиохийской, которая основывалась на традиции, ведущей свое начало от Аристотеля.

Формально эта конфронтация происходила как спор о природе Христа (о соотношении в ней Божественного и человеческого начал), однако, по сути дела, речь шла о двух различных методах истолкования Библии (в том числе юридическом): мистико-диалектическом методе платоников и логическом методе аристотеликов. Поскольку на повестке дня антиохийской церкви остро стояла борьба с гностиками и манихеями, последовательно опиравшимися на платонизм в истолковании Евангелия, то вопрос о предпочтении аристотелевской методологии был уже как бы предрешен. На этой же почве произошло и размежевание с монофизитами, которые, как и гностики и манихеи, считали Христа Богом. Так из аристотелизма антиохийской школы возникло несторианство, применявшее в своей догматике рационально-логические методы аристотелевской традиции. Сочинения Аристотеля и его последователей (прежде всего «Аналитики» Аристотеля и «Исагогу» Порфирия) несториане активно переводили на сирийский и среднеиранский.

Кроме того, несторианам приходилось постоянно вступать в споры (зачастую носившие характер публичных диспутов) с зороастрийским клиром. Эта полемика с зороастризмом требовала логической последовательности приемов, аргументации, строящейся в строгом порядке. Логика была орудием, которым было необходимо овладеть для этой цели. Освоение аристотелевской логики, возможно, в известной мере началось еще до несторианских споров, которые породили новый интерес к философии. Следует отметить, что если на Западе христиане часто одерживали верх в спорах с философами благодаря глубокой эмоциональности своих аргументов, то в спорах с зороастрийцами они использовали преимущественно логические приемы, вскрывая формальные противоречия в зороастрийском учении.

Все это происходило на фоне интенсивного развития несторианской церкви. При патриархе Акакии (485—496 гг.) несторианство окончательно утверждается как доктрина восточной церкви, со временем распространившей свое влияние не только на Иран и Центральную Азию, но и на часть Индии и Китая. В 498 г. начинается христианизация тюрков Центральной Азии несторианской миссией во главе с епископом Арраном, продолжавшаяся вплоть до 530 г. Следующий всплеск миссионерской деятельности приходится на годы патриаршества Тимофея I (779—823 гг.), который назначил самаркандского митрополита и епископов Бухары и Ташкента. (Метрополия в Самарканде просуществовала примерно с 781 г. по конец XII в.).

Естественно, распространение несторианства на восток приводило к необходимости выработать правила поведения как для пастырей, так и для паствы, с тем чтобы христианская культура получила прочную основу. К этому времени несторианские экзегеты уже располагали большим багажом изучения как логики, так и философии права Аристотеля (которые и были восприняты от них в передаче мусульманских мыслителей). Не случайно, как отмечают исследователи, философия права завершает учение самого Аристотеля, его этику, политику и учение о государстве, постановкой основных проблем права и содержит в себе перспективное моделирование для их последующего решения применительно к исторически реальным условиям.

В отличие от Платона, Аристотель был против ликвидации семьи и частной собственности, как этого требовали также платонизированные манихеи и маздакиты. Кроме деления права на публичное и частное, ставшее впоследствии хрестоматийным, Аристотель разработал учение о естественном праве людей, которое в эпоху европейского Просвещения получит окончательное философское оформление как учение о правах человека.

Таким образом, возникнув как адаптивная система религиозного права, христианство — в данном случае несторианство — со временем превратилось в креативную систему, глубоко интегрированную в правовую практику Ирана и Центральной Азии периода раннего Средневековья. При этом, кроме собственно религиозного источника, эта система права имела методологическую основу в лице философии Аристотеля и «фактологическую» — в лице зороастрийского права.

Вопросы права в центральноазиатском манихействе.Вопрос о зороастрийском влиянии на возникновение и развитие манихейства представляется более определенным, чем вопрос об аналогичном влиянии на возникновение христианства. Манихейство возникло из того же источника, что и зурванизм, и тоже стремилось дать аллегорическую, «подлинную» интерпретацию Авесты. Кроме зороастризма, манихейство синтезировало в себе элементы христианства и буддизма, вследствие чего зороастрийцы считали манихейство зороастрийской ересью (зандик), христиане — христианской ересью, а буддисты — буддийской. Соответственно, адаптивная правовая модель манихейства складываюсь из адаптивных элементов всех этих учений, доведя каждый из них до логического завершения.

Как и зурваниты, манихеи верили в предопределенность большинства поступков человека судьбой, что ограничивало его юридическую ответственность; но манихеи пошли еще дальше, дополнив это учение астрологией.

Как и христиане, манихеи говорили об изначальной греховности (т. е. преступности) человека, тем самым как бы снимая вопрос о его виновности в каждом отдельном случае. Но если в христианстве человек считался греховным в силу присущего ему нравственного несовершенства, то согласно манихеям он грешен уже в силу того, что существует, обладает материальным телом и вынужден удовлетворять его нужды за счет других живых существ.

Наконец, как и буддисты, манихеи исповедовали идею метемпсихоза (переселения душ) и также полагали, что поступки человека обусловлены его предыдущими перерождениями, что опять-таки размывало вопрос о юридической виновности человека в том или ином случае.

Типичен для адаптивной системы религиозного права и перечень преступлений, в которых центральноазиатским манихеям надлежало раскаяться прежде всего: лжесвидетельсто, оговор, преследование невиновных, т. е. если для креативной модели злом является преступление, а добром — суровое наказание, то для адаптивной модели как раз несправедливое или слишком жестокое наказание являлось злом, а добром — восстановление справедливости и помилование.