Коллектив авторов - История политических и правовых учений

Б. Спиноза, например, будучи выходцем из буржуазии и по большому счету представителем буржуазной идеологии, отнюдь не стремился отстаивать корыстные интересы своего класса и неоднократно заявлял о своем стремлении математически, объективно изучить природу человека и созданные им учреждения. История знает многих авторов, совершенно искренне веривших в общее благоденствие и искренне желавших его, предлагавших совершенно утопичные преобразования, искренне заблуждаясь в возможностях их проведения, совершенно не замечавших, а порой и объективно не имевших возможности заметить, что существующий строй, установившийся политический порядок коренится в непреодолимых закономерностях общественного развития. Прочитывая первоисточник по истории политических учений, студент обязан разграничивать познавательную и идеологическую функцию предлагаемой теории. Но в еще большей степени приходится задумываться о политической функции сформировавшихся школ и направлений в рамках общей истории политической мысли. Таким образом, приобретает самостоятельное значение в познавательной деятельности не только исторический, но и политический подход.

Политический подход в советской науке отождествлялся с партийностью. В той мере, в какой партийность понималась как необходимость подходить к вопросу объективно, она вне критики. Ее можно поддержать даже и в том, чтобы смотреть на учения с позиций передовых в обществе сил, с позиций гуманистических принципов, определявших непримиримое отношение к враждебной делу мира и прогресса идеологии. Но принцип партийности был справедливо отвергнут в том содержании, в каком он не допускал даже знакомства с непартийной идеологией; в каком он провозглашал истиной в последней инстанции идеологические постулаты, выраженные в последних партийных решениях; в каком он под флагом борьбы с ревизионизмом опирался на метафизическую интерпретацию установившихся догм.

Оценивая теорию того или иного мыслителя, следует помнить, что «исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с современными требованиями, а по тому, что они дали нового сравнительно с своими предшественниками» [13] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 178. .

Определиться в том, что суть новое в политико-правовой мысли, а что повторение ее азов, гораздо проще, чем сойтись во мнении относительно прогрессивности и реакционности теории, относительно ее полезности или вредности, необходимости негативной или позитивной ее оценки. Показателен в этом отношении пример оценки В. И. Лениным творчества Л. Н. Толстого: «Учение Толстого безусловно утопично и, по своему содержанию, реакционно в самом точном и в самом глубоком значении этого слова. Но отсюда вовсе не следует ни того, чтобы это учение не было социалистическим, ни того, чтобы в нем не было критических элементов, способных доставлять ценный материал для просвещения передовых классов» [14] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 20. С. 103. .

Невозможно было бы убедить сегодня сторонников ненасильственной теории преобразования общества в реакционности учения Л. Н. Толстого. Это вообще трудно было бы сделать. Не бесспорно и утверждение в утопичности его идей. Скорее реакционными оказались идеи насильственного ниспровержения существующего строя в России, скорее утопичными оказались прогнозы насильственного построения нового мира на основании насильственно разрушенного старого. Однако тот подход, согласно которому в любых учениях можно найти «ценные зерна», должен определять наше отношение ко всяким учениям о государстве и праве. К сожалению, именно это и труднодостижимо в действительности, поскольку каждый властвующий миро- и правопорядок решительно отвергает отличный от него. Кто, например, из представителей господствующего христианского вероучения и даже из светских политиков задается вопросом позитивных сторон исламистской фундаменталистики? Между тем и в материалистическом, и в идеалистическом, как в светском, так и в религиозном, как в автократическом, так и в демократическом миропонимании имеет место отражение, часто в смещенном виде, определенных аспектов реальной действительности.

Обязательно следует иметь в виду связь и соотношение истории политических учений с историей государства и права, а также с общей теорией государства и права в плане не только их предмета, но и метода. История политических учений входит в группу теоретико-исторических правовых наук. Исследуя политико-правовые идеи в их хронологической последовательности, она, как и история государства и права, пользуется историческим методом. Однако, имея своим предметом государственно-правовые учения, а не государственно-правовые институты и учреждения, она пользуется почти в равной мере логическим методом исследования, который характерен уже для общей теории государства и права. Таким образом, с точки зрения некоторых особенностей метода исследования история политических учений помещается между историей государства и права и общей теорией государства и права. Одни и те же политико-правовые теории могут быть предметом как истории политических учений, так и общей теории государства и права, что уже предопределяет тесную связь (в предметном и методологическом отношении) той и другой научных дисциплин.

Диалектический подход ориентирует на особого рода методику изложения и изучения материала. Так, учитывая диалектическое соотношение общего, особенного и единичного, резонно сочетать портретный метод освещения материала с предметным, и тогда изучение идей отдельного мыслителя (в отдельном всегда присутствует общее, отдельное всегда богаче общего) помогает правильнее и полнее понять то направление политической мысли, которое он представляет.

Аналогично можно рассуждать и по отношению к изучению политической мысли отдельной страны. Причем в силу языковых и иных обстоятельств своя страна в большей степени подвластна пониманию. Вместе с тем нельзя понять ее в отрыве от движения мировой цивилизации. При этом нет такой страны, которая не внесла бы в сокровищницу политической и правовой мысли чего-то своего. В качестве особенного в данном случае могут выступать регион, материк, часть света и т. д.

В свете названных категорий следует изучать также развитие учений во времени. Уместен своего рода дискретный подход. Учения одни в конкретно обозначенное историческое время, по-особенному иные

в строго определенный отрезок времени и другие — во вневременном свете. Самая высокая ступень абстракции достигается тогда, когда учение рассматривается вне времени и пространства, вне привязки к его творцам и носителям. Понятия «чистого» разума, «чистого» учения права и т. п. имеют хождение до настоящего времени.