Владимир Антонович - Исторические деятели Юго-Западной России в биографиях и портретах. Выпуск первый

переписке и на и навеки с ними помирился; что Дорошенко не только

отказался от притязаний на левую сторону Днепра, но и даже поверг

наказанию своих союзников, татар, пограбивших левобережных жителей.

Сверх того Многогрешный высказывал желание, чтобы царь принял

Дорошенка в свое подданство. Все эхо доказывало хорошия отношения

между двумя гетманами, чем не замедлили воспользоваться враги Демьяна

Игнатьевача. Враждебно же к нему относилась вся старшина козацкая; она не

могла простить Многогрешному насильственнаго его избрания, притом

личный характер гетмана постоянно усиливал раздражение в среде старшин.

Демьян Игнатьевич Многогрешный был человек нрава вспыльчиваго и

необузданнаго; чувствуя свою силу, он злоупотреблял правом

безконтрольнаго суда над старшинами, которым пользовались гетманы. Из

„статей" гетмана Самойловича, мы узнаем, что Демьян Игнатьевич, под

видом суда, позволял себе разнаго рода жестокости и притеснения над

старшинами, часто в нетрезвом виде доходил до того, что, в случае

противоречия, бросался на старшин, бил их и даже рубил саблею; притом

гетман без суда смещал их с урядов и на их место назначал своих

родственников и друзей. Так в 1671 году он лишил должности

Переяславльскаго

полковника

Дмитрашка-Райча

и

управление

Переяславльским полком поручил генеральному бунчужному Стрыевскому.

Далее, гетман лишил уряда Стародубскаго полковника Рославца, а на его

место поставил своего родственника Шуменка; Черниговский полк отдал

брату своему, Василию Многогрешному, я вообще все важныя должности

старался заместить близкими людьми.

Сознавая недовольство старшины, гетман сделался очень подозрителен, он запретил своим старшинам всякия сношения с начальниками стрелецкими

и с великорусскими послами.

Все эти причины; вместе взятыя, давали богатую почву для доносов, от

которых особенно страдала Украина того времени.

Действительно, еще в начале 1671 года, едва успел Многогрешный

утвердиться на гетманском уряде, на него поступил донос от Ханенка в том

будто он вместе с Дорошенком, думает поддаться султану. Этому первому

доносу в Москве не придали значения, но раз он был принят, то этим самым

обеспечивался прием доносов и на будущее время.

В начале следующаго года на гетмана начали поступать доносы от

стрелецкаго начальника Неелова и от старшин; генеральнаго обознаго Петра

Забелы, войсковых судий Самойловича и Домонтовича, полковника

Дмитрашка-Райча и генеральнаго писаря Мокриевича. Они жаловались на

самоуправство гетмана над семейством Киевскаго полковника Константина

Солонины, доносили о дружелюбных сношениях с Дорошенком, о том, что

гетман на бенкетах сам пьет за его здоровье и других заставляет пить; что он

собирается будто бы ехать к нему на свидание в Киев и помогает ему

деньгами, будто он хочет женить своего племянника, Михайла, на дочери

Дорошенка. Сверх того, прибавляли, будто гетман позволяет себе резкия

выражения против царя; запрещает старшинам видеться с московскими

людьми и следит за их действиями через своих слуг. Будто гетман уверял

старшин, что царь требует их всех в Москву, чтобы оттуда удобнее сослать

их в Сибирь. Наконец будто бы гетман готовился избивать царских

чиновников в Батурине и других городах.

В половине апреля начался суд над Многогрешным. Обвинительными

пунктами были поставлены присланные на него доносы. Сначала Демьян

Игнатьевич все отрицал, отвечая на все обвинения, что он человек простой и, если что-нибудь в его поступках и подало повод к подозрению в измене, то

все это было им совершено без всякаго престуннаго умысла; в последствии, под пыткой, он сознался в сношениях с Дорошенком, хотя отрицал измену и

все другия обвинения и уверял, что действовал без сообщников.

Вместе с бывшим гетманом привлечены были к суду: брат его Василий

Многогрешный и бывшие друзья его: генеральный есаул Гробович и Матвей

Гвинтовка; хотя последний и отрекся от дружбы с бывшим гетманом и

поспешил с доносом немедленно после его ареста. Все они отрицали

обвинение гетмана в измене и давали показания, по-видимому вполне

оправдывавшия их.

По старинным правам козацким они сами, войсковым судом, должны

были судить гетмана и старшину. Поэтому Алексей Михайлович предлагал

отправить подсудимых на Украину, но старшины, управлявшие краем, просили не присылать Демьяна Игнатьевича, в виду могущих произойти на

Украине волнений, а судить его в Москве. Что народ не был доволен таким

самоуправством старшин, можно видеть из отписки князя Ромодановскаго в

Москву о народном волнении, когда старшины опасались, чтобы народ не

избил их. Узнавши о несчастьи, постигшем Многогрешнаго, и желая

облегчить его участь, Дорошенко писал Киевскому воеводе, что в характере

его сношений с Демьяном Игнатьевичем не было ничего предосудительнаго, так как они велись исключительно с целью упрочить мир между обеими

частями Украины, что могло вести скорее к славе, чем к безчестью царя.

Однако это обстоятельство нисколько не послужило в пользу

Многогрешному, а скорее было обращено против него.

Демьян Игнатьевич Многогрешный и его брат были приговорены к

смертной казни, но перед самым исполнением приговора на площадь

принесен указ, по которому смертная казнь заменялась вечной ссылкой в

Сибирь вместе с их семьями и другими подсудимыми. На другой день им

объявлена была царская милость, а именно: Демьяну Игнатьевичу

ассигновалось на дорогу 15 руб., Василию—10, остальным по 5 рублей и

позволялось взять с собою самыя необходимыя для обихода вещи.

Небольшое имущество бывшаго гетмана приказано было употребить на

постройку церквей, которыя он начал строить. В Москву прислано было

семейство Демьяна Игнатьевича — его жена, два сына и дочь, племянник

Михайло и две работницы, — после чего все осужденные вместе были

отправлены в Тобольск и затем определены в козачью службу и разосланы по

разным городам. Демьян Игнатьевич был отправлен на жительство в

Селенгинск, где был приписан в дети боярские. Жил он в ссылке довольно

долго. В 1688 году он, вместе с сыном Петром, принимал участие в

усмирении возстания восточных Бурят. Это последнее известие о нем; о

мужеском потомстве его ничего не известно, потомки же его дочери до

половины ХVIII столетия встречаются в Селенгинске.

ИВАН МАРТЫНОВИЧ БРЮХОВЕЦКИЙ.