Владимир Антонович - Исторические деятели Юго-Западной России в биографиях и портретах. Выпуск первый

простонародья, не вошедшаго в козацкий реестр. Уступая этому движению, гетман объявил, что, кроме реестровых, могут быть еще и охочие полки, куда

можно идти всякому. Между тем на Украину стали возвращаться изгнанные

раньше помещики-поляки и начали требовать от своих подданных

возстановления прежних обязательных отношений. Крестьяне ни за что не

хотели исполнят их требований и в большинстве случаев снова изгоняли или

убивали своих панов. Гетман вынужден был не раз издавать универсалы, в

коих строго приказывал, чтобы не вошедшие в реестр повиновались своим

прежним помещикам, ослушникам же угрожал казнями. Это еще более

раздражало крестьян и они с новым ожесточением избивали владельцев и

жгли их усадьбы.

К тому же многие богатые паны возвращались в свои имения с

вооруженными отрядами из своих слуг и тотчас принимались разыскивать и

безчеловечно наказывать зачинщиков прежняго мятежа. Это вызывало

крестьян на новыя жестокости, и гетман напрасно старался устрашить их

тем, что, по жалобам владельцев, вешал и сажал на кол непослушных.

В то время, как Хмельницкий употреблял все усилия к точному

исполнению с своей стороны условий Зборовсваго договора, вооружая лишь

тем против себя народную массу, поляки и не думали соблюдать своих

обязательств. Когда киевский митрополит Сильвестр Коссов отправился в

Варшаву, чтобы занять обещанное ему по договору место в сенате, то

высшее католическое духовенство подняло столь сильную агитацию против

допущения в сенат „схизматика", что он вынужден был возвратиться ни с

чем. В тоже время польские военачальники нисколько не стеснялись, вопреки договору, переходить за условленную черту на козацкую землю; так

коронный польский гетман Потоцкий, незадолго пред тем освободившийся

из татарскаго плена, расположился с своими жолнерами на Подольи и

занялся укрощением хлопов, которые, соединяясь в шайки, под именем

„левенцов", вели открытую войну с польским войском. Самый Зборовский

договор, хотя и был заключен и подписан лично королем, в глазах поляков не

считался имеющим полную законную силу, так как не был еще утвержден

сеймом. Такой сейм был созван лишь в декабре 1650 года. К его открытию

явились и козацкие депутаты, привезшие, между прочим, требования: чтобы

уния во всех русских областях была совсем уничтожена; чтобы четыре

знатнейших польских пана непременно жили в своих украинских имениях в

качестве заложников, имеющих служить порукою в точном выполнении с

польской стороны условий Зборовскаго договора, и чтобы малорусский

народ не терпел никаких стеснений от панов. Эти требования (особенно же

первое) произвели столь сильное негодование среди поляков, до крайности

фанатизированных католическим духовенством, что они и слышать не

захотели о каком-либо соглашении „с подлыми хлопами", и Зборовский

договор, вопреки энергическим усилиям короля, был отвергнут сеймом.

Решено было снова продолжать войну с козаками.

Поляки деятельно вооружались. Папа прислал королю мантию и

освященный меч и объявил отпущение грехов всякому, кто пойдет на войну

против схизматиков. К Хмельницкому также приехал из Греции коринфский

митрополит Иоасаф и препоясал его мечем, освященным на самом гробе

Господнем. Но популярность Хмельницкаго среди украинскаго населения

была уже значительно подорвана и в войске козацком не было уже прежняго

воодушевления. Кроме того, народу была не по душе дружба гетмана с

татарами, которые и в качестве союзников не стеснялись грабить русския

поселения и уводить в плен женщин и детей. Весною 1651 года Хмельницкий

двинулся к Збаражу и долго простоял здесь, поджидая крымскаго хана.

Последний, наконец явился, но не по своей охоте, а по приказанию турецкаго

султана. Татарам не хотелось нарушать выгоднаго для них Зборовскаго

договора с поляками; их более тянуло в пределы Московскаго государства, с

которым Хмельницкий был дружен. 19 июня козацкое ополчение сошлось с

польским войском, остановившимся лагерем на обширном поле под

Берестечком7). На другой день началось сражение, в самый разгар коего

крымский хан с своими мурзами неизвестно почему вдруг стремительно

обратился в бегство, а за ним в безпамятстве побежала вся орда, побросав

свои арбы с женщинами и детьми. Хмельницкий бросился догонять хана, 7 ) Мест. Дубенскаго у. Волынск. губ., на р. Стыре.

надеясь остановить его, но был им задержан и совершенно неожиданно

очутился у него в плену. Между тем, лишенные своего предводителя, козаки, под начальством полковника Джеджалыка, храбро отбивали натиск поляков

и, обороняясь, отступили к р. Пляшовой, где засели в укрепленном лагере, три стороны коего были защищены окопами, а к четвертой примыкало

большое болото. Польские войска тотчас окружили козацкий лагерь и

принялись брать его приступом. Десять дней осажденные неутомимо

отбивались от превосходившаго их численно неприятеля, и хотя

обнаруживали готовность сдаться, но не иначе, как на условиях Зборовсваго

договора. Но вот в козацкий лагерь проникло известие, что татары пленили

гетмана и разоряют край, — и породило здесь большое смятение. Чернь стала

высказывать намерение выдать полякам своих старшин, в виду чего

полковник Богун, раньше сменивший Джеджалыка, задумал тайно уйти с

козаками из лагеря. В ночь на 29 июня козаки устроили на скорую руку

плотину через болото и стали переправляться на другую сторону. Узнав об

этом, чернь безпамятстве и в страшном безпорядке бросилась вслед за

уходившими. Плотина была разрушена и беглецы стали тонуть. Поляки не

сразу сообразили, в чем дело, и лишь утром заняли оставленный козаками

лагерь и принялись добивать бегущаго неприятеля. Много русских было

убито, а еще более их потонуло. В числе первых пал и Коринфский

митрополит Иоасаф, тщетно старавшийся остановить бежавших. Разгромив

неприятеля, польское войско двинулось на Украину уничтожать козачество.

Между тем Хмельницкий более месяца пробыл в плену у хана и лишь в

конце июля, освободившись, он прибыл в м. Паволочь, куда стали стекаться

к нему полковники с жалкими остатками своих отрядов. Берестецкое

поражение повергло козаков в страшное уныние. Народ волновался и всю

ответственность за случившееся несчастие сваливал на гетмана. К чести

Хмельницкаго нужпо сказать, что он один не потерял головы в это

бедственное время и обнаружил такой запас мужества, энергии, ума и силы

воли, какого трудно было и ожидать от человека в его положении. Он собрал