Надежда Гарифуллина - Анти-Зюгинг [Зюгановщина как оборотная сторона горбачевщины]

Сейчас многие священнослужители, буржуазная пресса, политики, в том числе лидер КПРФ, говорят, что, мол, Советская власть была богоборческой властью («70 лет богоборчества»), что в Советском Союзе запрещали верить в Бога. Это неправда. Запрет распространялся лишь на коммунистов, комсомольцев и пионеров. Остальные могли верить, сколько угодно. И никто населению не запрещал отправлять религиозные обряды. Кто хотел, тот верил.

Пример из собственной практики. Мое детство прошло в небольшом казахстанском селе. Половина жителей — русские, украинцы, татары, половина — казахи, и небольшая часть — немцы. Православные праздники — рождество, пасху, троицу и другие, а также казахские праздники — айт, наурыз — помню с ранних лет, ибо и те, и другие отмечало все село, и никто этому не препятствовал. Русские ходили в гости к казахам, казахи — к русским, и, таким образом, у всех праздников становилось больше. Хотя вряд ли в эти праздники вкладывался религиозный библейский или корановский смысл. Это была традиция, и она сохранялась. На пасху мама, как и все соседи, красила яйца, пекла воздушные куличи, и мой отец, татарин, партийный работник, не препятствовал этому, не запрещал. Лишь нам, детворе запрещалось хлопать дверью, чтобы сдобное тесто не опало. На пасху выдавалось по десятку крашеных яиц, и мы устраивали бои — у кого яйцо станет чемпионом. А на рождество и новый год все дети ходили по соседям и колядовали. Вот было весело!

Воспитание в нашей семье и сам дух ее были, естественно, как сейчас принято говорить, светскими. Мы, дети, были сначала октябрятами, потом — пионерами и комсомольцами. Как говорится, «не по долгу, а по душе». А у маминой сестры, тети Нюры, — она жила неподалеку в городе, — на самом видном и почетном месте висели иконы, и всегда горела лампадка. Тетя Нюра, то есть Анна Петровна Буковец, была очень верующей, в отличие от ее мужа, Якова Дмитриевича, нашего дяди Яши, белоруса по национальности, и никто ей верить не запрещал.

Да что там говорить, даже бывший член Политбюро, а ныне ярый антикоммунист Александр Яковлев, рассказывая в своих мемуарах «Омут памяти», как в ходе перестройки «в Политбюро возникло как бы молчаливое согласие в том, что дальнейшая борьба с религией и преследование священнослужителей противоречит принципам демократической Реформации», сделал такое признание: «Сам себя к активным верующим не отношу, но крещен. Равно как дети и внуки, причем не сегодня, а тогда, когда родились. Мать ходила в церковь до конца своих дней. До сих пор в родительском доме висят иконы, они никогда не снимались». (А.Яковлев «Омут памяти», стр. 265). Дети Яковлева родились тогда, когда, надо полагать, их папаша усердно делал партийную карьеру. Но детей, тем не менее, крестил. И мать партийного работника постоянно ходила в церковь. И иконы все время висели. Выходит, никто не запрещал и никого не преследовал.

Да вот и Зюганов пишет:

«На моей малой родине всегда праздновали все советские и все престольные праздники. Весело, красиво, достойно... В родительском доме, бывало, собиралась вся родня. В августе на яблочный Спас съезжалось до 50-60 человек. Отмечали советские и религиозные праздники: как Первомай, так и 21 июля Казанскую... В соседние селенья я ходил в гости на Успение или на Николу...». ( Г.Зюганов «Верность», М., «Молодая гвардия», 2003 г., стр. 28.)

Еще один пример. Когда я училась в Алма-Ате, в Казахском государственном университете имени Сергея Мироновича Кирова, наше студенческое общежитие находилось напротив самого главного православного Никольского собора. На пасху сюда съезжался весь город, и мы, студенты, тоже ходили в храм — посмотреть. Вернее, к храму, ибо служба шла на ярко освещенной площади перед церковью. Мы смотрели на крестный ход, слушали хор и как будто попадали в другой мир, в другую эпоху. Было очень интересно. Могу засвидетельствовать: вокруг церкви действительно находилось много милиции, но не для того, чтобы воспрепятствовать проведению службы, а чтобы не допустить какого-либо проявления неуважения к верующим со стороны многочисленных зевак. Но, как правило, все проходило чинно и спокойно. Да и хулиганства тогда, надо признать, было не столько, как теперь.

Позже, когда я уже работала главным редактором газеты, мне не раз приходилось быть свидетелем, как руководство горкома и обкома партии перед религиозными праздниками разных конфессий требовало от милиции обеспечить образцовый порядок, дабы чувства верующих не были бы оскорблены. И это в Казахстане, где, казалось бы, православие не было доморощенной конфессией — оно пришло в Степь вместе с вхождением в Россию в 1731 году. Объективности ради, надо сказать, что однажды на бюро обкома партии одной женщине — директору кинотеатра, члену партии, влепили строгача за то, что ее сын венчался в церкви, а она не смогла повлиять на него. Думаю, что это решение было, конечно, неправильным. Ведь венчалась не мать-коммунистка, а ее беспартийный сын, на что он, безусловно, имел право. В данном случае перегиб налицо. Но этот и подобные факты отнюдь не зачеркивают того положительного, что было в отношении власти к церкви, к православию.

Поэтому с удивлением прочла в статье члена Президиума ЦК КПРФ, председателя Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций В.Зоркальцева «КПРФ и религия» такой пассаж: «И, может быть, в этом и состояла ошибка КПСС, руководства страны того времени, что культивировалось искусственное разделение людей по вере, что религия признавалась отжившей, наследием феодализма, а то и рабовладельческого строя». («Правда», 27-30 октября 2000 г., № 125.)

Не понимаю, зачем придумывать того, чего не было? Когда у нас культивировалось искусственное разделение людей по вере? Что, у нас были детские сады для верующих отдельно, для неверующих — отдельно, для православных — отдельно, для мусульман — отдельно, то же и школы, вузы? Может, и в армии верующие служили отдельно от неверующих? Может, у нас были отдельные магазины, больницы, театры для верующих и неверующих? Никакого ни искусственного, ни естественного разделения людей по вере не было. Закон был для всех одинаков, перед законом были все равны. Такова была официальная политика. А на бытовом уровне люди вообще не обращали внимания на веру или национальность человека. Важнее было другое — какой он человек — честный, порядочный или подонок. Разделение по вере и национальности началось с горбачевской перестройкой, когда возникли межнациональные трения и конфликты, и расцвели пышным цветом после разрушения СССР. Лично я впервые прочитала о разделении людей на православных и «инородцев» в «Советской России», в одной из статей покойного митрополита Ленинградского и Ладожского Иоанна. Да, в начале 90-х годов нас уже вовсю стали разделять и по цвету кожи, и по разрезу глаз, и по вере, и по национальности.