Клады и кладоискатели

Другие изделия клада также свидетельствуют о царском происхождении его: золотые диадемы, гривны и браслеты носили персидские цари, а их красные одежды были расшиты золотыми бляшками с изображениями орлов и соколов. Иногда цари посылали в подарок украшения и одежду со своего плеча. Царь Киаксар преподнес браслеты и гривны на свадьбу своей дочери; Кир Младший отправил в подарок царю Киликии сделанные из золота гривну, браслет, меч и персидский костюм.

Греческий писатель Ксенофонт пишет, что при персидском дворе было великой частью быть пожалованным царским подарком: золотой гривной и браслетом, золотым мечом, персидским платьем или конем с золотыми удилами.

Эти-то царские подарки и составляют, должно быть, большую часть вещей Амударьинского клада. Гордый, недоступный, выходил в парадном одеянии бактрийский правитель и садился на свою колесницу: важному лицу не подобало ходить пешком.

Исследование Амударьинского клада пролило также свет на одну малоизвестную страницу истории, о существовании которой до недавнего времени даже и не подозревали. Традиционно существовало мнение, что эллинской культуре дверь на восток открыл поход Александра Македонского. Вещи Амударьинского клада были изготовлены намного раньше. Но если присмотреться к ним, то можно заметить, как много греческих элементов в изображениях сидящих женщин, танцовщиц, птиц, пальметок, орнаментов. Свободная трактовка фигур абсолютно чужда помпезному стилю ахеменидских дворцов, а, наоборот, родственна искусству областей Малой Азии, где в пору иранского господства основное население составляли греки. Несомненно, что часть вещей, проникнутых греческим духом, попадала в Бакт-рию из эгейских центров в результате торговли или как военные трофеи.

Однако только торговлей да военной добычей существование Амударьинского клада объяснить трудно.

…Вот серебряная статуэтка обнаженного юноши. Судя по всему, она может символизировать восточного бога Митру, бога-солнце, которого в гимне, ему посвященном, называют «дружественным к людям», «дающим сыновей», «заставляющим растения расти». Но почему образ иранского божества оказался создан по канонам древнегреческого искусства?

Подобные фигурки из мрамора или драгоценных металлов в VII–VI веках до нашей эры изготовляли по всему Средиземноморью. Это так называемые куросы скульптуры, передающие идеализированный образ греческого юноши, может быть Аполлона. Статуэтки эти предназначены для подношений в храмы и иногда сопровождены надписью «такой-то меня посвятил».

Бактрийский курос очень похож на своих малоазийских собратьев. Но как он попал за тысячу верст в Бактрию?

Оказывается, ахеменидские цари широко применяли труд греческих мастеров. Выяснилось, что при строительстве дворцов иранских владык в Пасаргадах, Сузах, Персеполе работали ремесленники со всех концов ахеменидской державы. А иногда ахемениды переселяли в глубинные области своих обширных владений целые группы греков. Так были основаны греческие поселения в районе Кандагара, в Согдиане и в Бактрии. Должно быть, эти первые греческие поселенцы, прибывшие в Бактрию, и принесли с собой с эгейских берегов статуэтки своих куросов, да и не только их. Руки ионийских переселенцев стали изготовлять персидские изделия по греческим образцам. Естественно, эллинские каноны подвергались переработке в соответствии с местными вкусами и традициями.

Так задолго до похода Александра Македонского закладывались основы эллинистического искусства, явившегося синтезом достижений художников Запада и Востока.

Исследование Амударьинского клада продолжается по сей день, ибо в нем как бы сфокусировалась одна из сложнейших исторических проблем — проблема взаимоотношений культур, контактов цивилизаций.

(Е. Кузьмина. Сокровища Кобадиана. — «Вокруг света», 1975, № 6)

Как и многие рассказы об Африке, этот тоже начинается с записок португальца.

«В центре этой страны, — рассказывает португальский путешественник XVI века ди Гоиш, повествуя о той части Африки, где ныне расположена Южная Родезия, — находится крепость, сложенная из больших тяжелых камней… Это весьма интересное и хорошо выстроенное здание, при укладке которого, согласно сведениям, не употреблялось никаких скрепляющих материалов… Крепости, сооруженные таким способом, высятся и в других районах равнины. Всюду у царя есть свои наместники… Царь Беиамотаны владеет огромным государством…»

Вернее всего, португальцы не забирались столь далеко в глубь материка, и сведения о Зимбабве, встречающиеся в трудах того времени, почерпнуты у торговцев с восточного побережья Африки, которые часто бывали в царстве мономотаны (так произносился титул царя, португальцы звали его бенамотаной), могущественном средневековом африканском государстве.

Последующим европейским путешественникам рассказы о царях и крепостях не были интересны; Европа выкачивала из Африки ее богатства, в первую очередь рабов. И в течение нескольких столетий никаких сведений о таинственной крепости в Европу не поступало.

Лишь сто лет назад английский путешественник Адам Роджерс забрел в долину реки Лимпопо и в трехстах километрах от реки» в зарослях кустарников, обнаружил развалины гигантских каменных сооружений, которые он даже не смог толком описать, так как не видел раньше ничего подобного. Ясность внес немецкий геолог Маух. Спустя несколько лет он попал в те же места, осмотрел руины и объявил, что видел, без сомнения, копию храма царя Соломона, а в долине, под крепостью, — копию дворца царицы Савской, в котором она изволила пребывать во время своего визита в Иерусалим.

Трудно сегодня догадаться, откуда у геолога Мауха возникла теория о храме царя Соломона и местожительстве царицы Савской, но в Европе, охваченной в то время интересом к Африке, которую делили европейские державы, слухи об открытии Мауха стали сенсацией. Очевидно, вдохновленный этим рассказом, английский писатель Райдер Хаггард написал известный роман «Копи царя Соломона».

В 1890 году в долине реки Лимпопо появился отряд англичан и фактическая сторона рассказов Мауха подтвердилась. Громадные каменные строения в самом деле возвышались в том районе, а по соседству жили племена, совершенно не представлявшие себе, кто и когда мог сотворить эти сооружения.

Вслед за военными отрядами на земли народов машона и матабеле пришли и первые белые поселенцы: земли здесь плодородные, а климат куда лучше, чем в Западной Африке. Поселенцев в их довольно одинокой жизни утешала мысль, что они — не первые колонизаторы в этих краях. Еще царь Соломон пытался присоединить эти земли к своей короне. «Теперь, — писал один из них, — в стране Офир находятся англичане, которые заново открывают сокровища древности.